Почему учитель из Приморского района не получил вторую звезду Героя Советского Союза?

Речь — об Иване Бабаке, который перед началом войны с немцами закончил Запорожский пединститут и недолгое время поработал учителем в школе села Партизаны, что в Приморском районе. А потом, став летчиком-истребителем – «Летающим барсом», как называли его сослуживцы, Иван был награжден тремя боевыми орденами и стал Героем Советского Союза.

Вторично к этому высокому званию он был представлен в самом конце войны. Причем представление на вчерашнего учителя с берегов Азовского моря подписал лично трижды Герой Советского Союза Александр Покрышкин.

Днем – таблица Менделева, вечером – аэродинамика

Как припомнил в своих послевоенных мемуарах «Звезды на крыльях» сам Герой, из своего родного села Алексеевка [Никопольский район Днепропетровской области] на учебу в Запорожье он отправился «с буханкой хлеба в сумке и пятьюдесятью рублями в кармане». И был принят на рабфак педагогического института. А в 1936 году записался еще и в аэроклуб. «Так началась, – заметит далее в мемуарах Иван Ильич, – моя новая жизнь, длившаяся два года. Днем – институт, вечером – аэроклуб, днем – таблица Менделеева, химические опыты и препарирование животных в лаборатории, вечером – аэродинамика, устройство самолета и мотора».

Оставил он и впечатления о первом полете над Запорожьем: «Инструктор ведет самолет в чистом, прозрачном утреннем небе. Сверху легко узнаются отдельные объекты города: заводы, Днепрогэс, железнодорожные вокзалы, родной институт [нынешний ЗНУ], а рядом с ним городской парк культуры и отдыха имени Ивана Франко» [на месте парка сейчас скромный сквер, в котором находится запорожский театр кукол].

Осенью 1938-го Иван успешно закончил обучение в аэроклубе и подал рапорт о зачислении его в авиаучилище. Но председатель приемной комиссии, узнав, что он учится на последнем курсе пединститута, посоветовал окончить вуз.

Через год Иван уже работал учителем химии и биологии в Партизанской сельской школе Приморского района, где «бескрайние степи, роскошные сады в белом одеянии весны. А за небольшим перевалом – Азовское море, на котором так любили учителя купаться с детьми и плавать на колхозных баркасах».

В 1940-м Иван Бабак вернулся-таки в авиацию, став курсантом Сталинградского авиационного училища летчиков-истребителей.

В 25 лет – командир гвардейского полка

С мая 1942 года надевший летную фуражку учитель – на фронте: направляется в 45-й истребительный авиационный полк, который через год преобразовывают в 100-й гвардейский.

Сначала сержант Иван Бабак летает на «Як-1», затем – на «Аэрокобре» [американский истребитель Bell P-39 Airacobra поставлялся в СССР по ленд-лизу]. Особо отличившись в боях за Кубань и Мелитополь, к ноябрю 1943 года сбивает лично 18 самолетов противника и четыре – в группе.

Первого ноября 1943 года гвардии младший лейтенант Иван Бабак удостаивается звания Героя Советского Союза. А в марте 1945-го 25-летний гвардии старший лейтенант Иван Бабак получает назначение [с повышением в звании до капитана] на должность командира 16-го гвардейского истребительного авиаполка, которым годом ранее – до ухода на повышение, командовал ас из асов – трижды Герой Советского Союза Александр Покрышкин. Гвардии полковник Покрышкин, кстати, будучи командиром 9-й гвардейской истребительной авиадивизии, в состав которой входил 16-й авиаполк, как раз и подпишет приказ о назначении.

Но я, однако, несколько забежал вперед.

В один из дней июля 1943 года, как рассказывал потом сам Иван Бабак, он и еще несколько летчиков его полка [включая Героя Советского Союза Дмитрия Глинку, который буквально через месяц – в августе 43-го, станет дважды Героем Советского Союза], оказались над железной дорогой под Мариуполем. Железная дорога тогда была буквально заполнена эшелонами. Сложностей в выборе цели не было, да и немецкая авиация не противодействовала. Били летчики только по паровозам: пробивали котлы. Из остановленных составов выскакивали солдаты и старались спрятаться под насыпью.

«Было хорошо видно их, лежащих в мышиного цвета мундирах, — вспоминал много позже Иван Ильич. – Дмитрий Глинка, его позывной «ДБ», передает по радио: «Давай, Бабак, проштурмуем цепочки фрицев! Видишь, как хорошо улеглись в канаве?»

Атака следует за атакой: «ДБ», за ним его ведомый Дольников, они выходят, накрываем пушечно-пулеметным огнем последовательно мы – я и мой ведомый Гучек. Замечаем, как возле одного из эшелонов выскакивает из вагонов много людей, которые не убегают и не прячутся, а стоя, машут нам руками. То, что они не прячутся, и что их одежда отличается от немецких мундиров, свидетельствует о том, что это наши люди».

Позже, после освобождения города, стало известно, что в некоторых из тех эшелонов оккупанты хотели увезти в Германию на рабский труд юношей и девушек из Мариуполя. Воспользовавшись налетом нашей авиации и растерянностью конвоя, они разбежались по полям, попрятались в кукурузе и под покровом ночи вернулись домой.

А в сентябре 1943 года в полк Ивана Бабака, которого сослуживцы стали уважительно называть «летающим барсом», от школьников Мариуполя передали самолет, приобретенный на собранные ими деньги. Хозяином его стал Иван.

Самолет был очень узнаваемым. На фюзеляже белела надпись: «От школьников Мариуполя», а справа на носу машины кто-то из аэродромного обслуживания нарисовал летящую богиню Победы, которую немцы в воздухе приняли за… совсем другой мифический персонаж, прозвав Ивана «летающим демоном».

Трудно ли было стать асом войны?

Согласно авиационной энциклопедии «Асы Великой Отечественной войны» [автор-составитель Михаил Быков], кавалер ордена Красной Звезды и двух орденов Боевого Красного Знамени, Герой Советского Союза Иван Бабак произвел 330 боевых вылетов. В 103-х воздушных боях сбил 35 самолетов противника лично и пять – в группе.

Сорок [как Иван Бабак] и более самолетов – учитывая и групповой результат, сбили всего два десятка летчиков ВВС Красной Армии.

Вот описание – самим Иваном Бабаком [в книге «Звезды на крыльях»], одного из воздушных боев, в которых он участвовал: «Солнце совсем уж низко повисло над горизонтом, когда он [повествование в книге ведется от имени летчика по фамилии Бельский] вылетел в пятый раз — повел четверку истребителей на прикрытие своих войск в район Надеждино, южнее Мелитополя. Наземные войска, прорвав оборонительную полосу противника, к этому времени уже овладели Мелитополем и продолжали развивать наступление, особенно южнее города.

Только доложил он по радио наземной станции наведения о том, что приступил к выполнению боевого задания, и запросил информацию о воздушной обстановке над линией фронта за последние минуты, как появились четыре «мессершмитта», шедших со стороны Приднепровья к озеру Молочное [речь о Молочном лимане]. Разделяло наших «кобр» и немецких «мессершмиттов» большое, почти круглое облако. Резким разворотом вправо, прижимаясь к самой его кромке, четверка Бельского обходит облако, приближаясь к вражеским самолетам с задней полусферы.

Фашисты заметили «кобры», когда те уже начали атаку. «Мессершмитты» свечами взмывают вверх, но «кобры» не только не отстают, а наоборот, сближаются, выходят на дистанцию действенного огня, так как летели на скорости, близкой к максимальной. В первой же атаке Бельский сбивает заднего «мессера». Вспыхнув факелом, камнем понесся он вниз, к озеру. Остальные фашисты пытаются, перевернув самолеты через крыло, уходить к земле веером, расходящимся в разных направлениях.

Наши летчики точно повторяют маневр «мессеров», преследуют их, прочно удерживая каждого в своих прицелах. Так и не выйдя из пикирования, врезаются в землю еще два горящих самолета, пораженные Бельским и его ведомым Петром Гучеком.

Другая пара, которую ведет Сенюта, поджигает последний, четвертый «мессершмитт». Но тому все же удается перетянуть линию фронта и сесть за рекой Молочной на поле в расположении своих войск.

Как только напряженные минуты боя миновали, Бельский почувствовал сильное недомогание [недавно летчик переболел малярией, приступы которой периодически возобновлялись]. Появилось ощущение, что последние силы покидают его. Поэтому он тихим, но взволнованным голосом передает летчикам:

— Немедленно выполняем «тридцать три». Очень плохо себя чувствую…

Услышавший эти слова представитель дивизии на станции наведения майор Бычков сразу же начал передавать открытым текстом:

— Уходите, Бельский. Поработали хорошо. Молодцы!

А спустя несколько минут, когда летчики уже легли на обратный курс, продолжил:

— Бельский! Я — Бычков. На земле происходит невообразимое. Пехотинцы повыскакивали из окопов, ликуют. Сообщи фамилии летчиков группы. Пехотинцы хотят знать.

Бельский ответил:

— Петр Гучек, Григорий Сенюта и Вячеслав Антоньев…

Вечер уже покрывал землю темным пологом, когда летчики с ходу приземлились. О результатах боя командир четверки не докладывал. Не участвовал он и в разборе вылета. Бельский, как только почувствовал, что его самолет заканчивает пробег, выключил мотор и… больше ничего уже не помнил. Он потерял сознание».

А вот еще один воздушный бой, лаконичное описание которого я позаимствовал из наградного листа, составленного на Ивана Бабака: «3 июня 1944 года, ведя воздушный бой в составе 12-ти самолетов «Аэрокобра» с 50 Ju-87 под прикрытием 18-ти истребителей, лично сбил два самолета противника: один Ju-87 и один ME-109».

Двенадцать против шестидесяти восьми – это более, чем серьезно.

«Мне неизвестно, где вы были во время войны…»

14 апреля 1945 года комдив Александр Покрышкин направил в штаб армии представление о присвоении «летающему барсу» звания дважды Герой Советского Союза, а 16 апреля, возвращаясь с разведзадания, самолет Ивана Бабака попал под огонь немецких зенитных орудий и загорелся. Будучи уверенным, что находится на своей территории, получивший ожоги летчик выпрыгнул с парашютом.

И приземлился… на позиции немцев.

Из плена Героя освободили американцы, а из фильтрационного лагеря [по сути, из советского концлагеря, в котором содержались бывшие военнопленные] истребителя-гвардейца вызволил все тот же Александр Покрышкин.

Спустя годы, он сам рассказал, как это было:

«По дорогам Германии в это время следовало много колонн бывших военнопленных, гражданского люда, освобожденного из западных зон. Я и раньше не пропускал ни одной такой колонны, чтобы не спросить, нет ли среди них летчиков. Однажды мне передали, что какой-то человек, шедший в длинной веренице военнопленных, крикнул проезжавшим навстречу летчикам: «Скажите Покрышкину, что Бабак в Чехословакии!»

Дошедший до меня через третьи руки этот возглас летчика ничуть не потерял своей трагической сущности и мы в воскресный день поехали на машине искать Бабака.

В Чехословакии объехали несколько лагерей, расспрашивали о летчике. Кое-где нам вообще не отвечали на наши расспросы, другие начальники конвоев, взглянув на мои погоны и на Золотые Звезды, искренне признавались, что такого — капитана, Героя Советского Союза — среди своих не замечали. К вечеру мы подскочили еще в один пересыльный пункт. Часовой, стоявший у ворот, не пропустил нас. Мы вызвали начальника.

— Летчики есть, — коротко сообщил он, — Один из них осточертел мне своими домогательствами. Выдает себя за Героя. Видали мы их!..

— Пригласите его к нам, — попросил я.

Начальник провел нас в свою резиденцию, сам отправился куда-то.

Бабак появился на пороге — оборванный, с черными струпьями от ожогов на лице, худой, изможденный. Увидев нас, он бросился к нам, но начальник конвоя преградил ему путь.

— Гражданин, назад! — заорал он.

Бабак остановился. В его глазах сверкнули слезы.

Мы подошли к Бабаку, обступили его.

Начальник притих.

— Я забираю капитана Ивана Бабака в свою часть, — сказал я ему. — Мне неизвестно, где вы были во время войны, по вас не видно, чтобы вы воевали с винтовкой в руках или на танке, а он сбил в воздухе свыше тридцати самолетов. Он заслужил любовь всего народа!

Мы все же увезли Бабака. В пути он рассказал нам, что с ним произошло тогда, в воздухе. Он пытался перетянуть через линию фронта на горящем самолете. Пламя слепило, обжигало лицо и руки. Летчик уже понимал, что сесть не сможет, и выпрыгнул в полной уверенности, что он на нашей стороне. Но на земле его сразу схватили немецкие солдаты. Больной, с обожженным лицом, он был брошен в лагерь. Лечили его сами военнопленные, чем было.

Мы слушали Ивана и радовались, что он с нами, вместе мчимся на быстром комфортабельном «хорхе», что вокруг нас зеленеют поля, цветут деревья, все дышит весной, жизнью. Мы помнили, что на Бабака было послано представление к званию дважды Героя Советского Союза, и считали, что его судьба теперь сложится счастливо: ему присвоят это высокое заслуженное звание, а беды и огорчения — их надо понемногу забывать… Перед нами только открывался необозримый простор жизни и труда. Мы ведь совсем молоды!»

Эх, наивным человеком был трижды Герой Советского Союза Александр Покрышкин! Даже недолгое пребывание Ивана Бабака в плену власть ему не забыла: второй Золотой Звезды он не получил, а через несколько лет после войны вынужден был вообще уйти из авиации и вернуться в школу.

Умер «летающий барс» 24 июня 2001 года в Полтаве. Там и похоронен.

Прототипом Алексея Астахова из фильма «Чистое небо» был Ивана Бабак

Люди старшего поколения хорошо помнят кинофильм «Чистое небо». Фабула картины такова. Алексей Астахов – герой замечательного актера Евгения Урбанского – сбит в бою и, попав в руки к фашистам, проявляет недюжинную стойкость и выходит из гитлеровской неволи непокоренным. После возвращается из советского лагеря [через всю щеку у него жуткий шрам], относятся к нему с подозрением: неизвестно, мол, как в плен ты попал. Он стучится во все двери, но на прежнюю работу летчиком-испытателем его не берут, в партии не восстанавливают… Жена все это с ним, теперь простым работягой на заводе, переживает, и вдруг его вызывают в Москву – снова пересматривать дело…

Сценарий фильма написан на основе реальных фактов. Это – судьба Ивана Бабака, бывшего учителя из Приморского района.

Когда искали прототип героя Алексея Астахова, прославленный ас Александр Покрышкин сказал: «Если снимать такой фильм, то снимать только о Ване Бабаке – он один из лучших летчиков той войны».

Сценарист Даниил Храбровицкий и режиссер-постановщик Григорий Чухрай и впрямь чувствовали непрочность первоначального сюжета. Требовались реальные судьбы людей, которые, попав по несчастью в руки врага, проявили стойкость и вышли из фашистского ада непокоренными.

Рядом с правдой жизни, подчеркивается в аннотации к фильму, меркли слащавые образы, вымученные воображением.

Невозможно что-либо возразить.

Владимир ШАК