Мимо этого села равнодушно проехать невозможно: сияющий маковками куполов храм обязательно притянет взгляд. Заворожит.
Виден он из далека. Наверное, от самого края вольно гуляющего под синими небесами просторного [в летний зной — желтого] поля, много видевшего и многое помнящего. Разговорить только нужно суметь его. И оно расскажет много удивительных вещей. И легенды седой старины изложит неспешно. Причем изложенное подтвердят свидетели — древние курганы, которые в начале лета окружают стайки алых маков. И о событиях более близких к нам времен поле поведает. Например, о том, как Темировке осенью 1918 года австрийские стрелки едва не захватили в плен самого батьку Махно – легендарного героя легендарного Гуляйполя.
По собственным батькиным признаниям, приняв с отрядом гуляйпольских повстанцев бой в Темировке и, отходя из села, в самый критический момент схватки, будучи окруженным врагами, батька «начал уже пробовать револьвер, чтобы приложить его к своему виску». Атамана своего повстанцы отбили. И вскоре захватили неприятельский воинский эшелон. А в нем, кроме оружия и боеприпасов, обнаружили в огромном количестве… банки с вареньем, бутылки с настойками и ящики с фруктами.
*
Перед входом в темировский храм — две памятные доски. Та, которая крупнее, уведомляет, что храм построен на пожертвования главы местного сельхозпредприятия «Мир» Александра Чуба «для духовного зростання нащадків». Из надписи на меньшей доске можно узнать о том, что «этот храм построен в память о моем сыне Александре». Александр Чуб-младший, служивший в должности прокурора Гуляйпольского района, погиб 13 января 2002 года. Чтобы увековечить его память, Александр Григорьевич Чуб девять лет строил в селе храм. А потом его год расписывали 14 лучших мастеров храмовой росписи. И теперь, когда храмовые колокола голос подают, кажется, что это не колокола с тобой заговаривают, а сам Господь.
Что еще любопытно: звон темировких колоколов, как и пение темировсикх петухов, слышат сразу три области. Почему, объясню чуть позже.
Напротив темировского храма находится еще один архитектурный ансамбль. Очень памятный, я бы сказал. Это воинский, никогда не пустующий, мемориал. Заглянул туда и я. И поразился списками погибших сельчан. А как не поразиться: фамилия Жовниренко, например, на мемориале указана… 21 раз. Как мне подумалось, именно в этом трагическом списке саккумулирован весь ужас войны. Вся ее драма. С кровью и слезами – как выплаканными, так и застывшими в сердце вечной, никогда не утихающей болью.
Вернувшись в Запорожье, я сделал несколько запросов в архив – по фамилии Жовниренко, но с разными инициалами. И вот каким был результат.
Жовниренко Иван Федосиевич, 1918 года рождения: «Письменная связь прекратилась в 1941 году»,
Жовниренко Григорий Кириллович, 1921 года рождения: «Письменная связь прекратилась в 1941 году»,
Жовниренко Федот Иванович, 1902 года рождения: «Полагать пропавшим без вести в октябре 1943 года»,
Жовниренко Иван Иосипович, 1921 года рождения: «Пропал без вести в июне 1941 года».
Люди словно бы исчезли.
Между прочим, после нападения московско-путлеровских вояк на Украину, рядом с Темировкой находился крайний блокпост Запорожской области – блокпост №1. Война снова – как во времена батьки Махно, как во времена гитлеровского нашествия, оказалась рядом с Темировкой. Слава Богу, она выстояла, как выстояли другие украинские города и села, еще раз подтвердив давнюю истину: когда мы вместе, мы – сила.
*
Но вернемся к нашим… нет, не баранам, — петухам. В Темировке они очень не простые: они на самом деле на три области поют. Ведь от Темировки до границы Днепропетровской области — километр. До границы Донецкой — тоже километр. Отнюдь поэтому не преувеличивают сельчане из приграничного села, утверждая, что, просыпаясь с зарей, разливающейся вместе с утром ранним над степью просторной – полем гуляющим, темировские петухи три области ото сна пробуждают.
Пусть так всегда будет: пусть над гуляющим полем только звон колоколов раздается да пение петухов. А я под это пение еще кое-что из истории села расскажу. Из того, что узнал от гуляйпольских краеведов Ивана Кушниренко и Владимира Жилинского [ныне, к сожалению, покойного] — авторов двух книг о Темировке.
В частности,
в 1861 году в Темировке, в семье коллежского асессора Ивана Рачинского и баронессы Анны Корф, родился сын, нареченным сразу тремя[!] именами: Иоанн-Франц-Мария. Но не именами своими прославил Темировку сын асессора и баронессы. В истории Украины Иван Рачинский остался как автор симфонии, трех струнных квартетов, произведений для фортепиано, скрипки, виолончели, хоров и романсов — общим количеством свыше двадцати пяти. Композитор, музыкальный критик, поэт и переводчик, выполнивший перевод фундаментального труда Лукреция «0 природе вещей», умер, к сожалению, в безвестности. Приблизительно в 1921 году. Даже могила его неизвестна. Вроде бы, в последний раз его видели в Севастополе;
родовым гнездом Темировка была также для барона Николая Корфа [с композитором Рачинским он состоял в прямом родстве]. Во всех энциклопедических изданиях педагогической направленности Николая Александровича характеризуют как «великого просветителя второй половины девятнадцатого столетия», а также «создателя земских школ». Кстати, после его смерти поместьем матери барона в соседнем с Темировкой селе Нескучном [это уже Донецкая область] стала владеть дочь народного педагога Екатерина, вышедшая замуж за… будущего всемирно известного драматурга и режиссера Владимира Немировича-Данченко. И тот до конца своей жизни был влюблен в гуляющее поле, среди сине-желтых просторов которого, убегающих аж до Азовского моря, затерялась Темировка…
Владимир ШАК
