Окололитературное
Прыжок Оцеолы
На стихийном рынке со всякой всячиной, где я периодически покупаю книги – у пенсионерок, для которых продажа книг из домашней библиотеки является маленькой, но стабильной прибавкой к маленькой пенсии, углядел Майн Рида, знакомого мне с детства. Его «Всадника без головы» когда-то я не просто читал – зачитывался им. Конечно, в моей домашней библиотеке, а я ее собираю много-много лет – как коллекцию драгоценностей, имеется этот потрясающий роман старика Майн Рида, почти ничего не выдумывавшего для своих книг – он описывал свои приключения и свои впечатления от жизни. Приключений было много, впечатлений – еще больше. Кстати, книги, вернее, не они сами по себе, а содержащиеся в них знания, ценнее, подсказывают мудрые люди, самых ценных драгоценностей. Открыв предлагавшегося на продажу Майн Рида, я прочитал два названия его романов: «Оцеола, вождь семинолов» и «Морской волчонок». «Оцеола, – объяснила мне, улыбаясь, хозяйка книги, – это об индейцах. Очень захватывающая книга». «Я в курсе, – отвечаю. – Меня самого в детстве Оцеолой звали». Хозяйка книги смотрит на меня широко открытыми от удивления глазами, – на индейца ж я, вроде бы, не похож – самый что ни на есть бледнолицый бледнолицый, к которому даже загар плохо пристает, и я коротко пересказываю вот эту историю.
Роман «Оцеола» Майн Рида мне понравился много больше, чем «Последний из могикан» Фенимора Купера. Тоже книга про индейцев. Купер интересен, но очень небрежен в изложении. Как отмечал еще один уважаемый мной писатель, Марк Твен, «он постоянно объясняет и оправдывает мелкие подробности, не требующие объяснения, забывая объяснить подробности существенные». А Майн Рид, при его некотором многословии, таких небрежностей не допускал: его изложение – по-военному четкое следование от факта к факту. Может быть, потому, что Майн Рид был армейским капитаном. Плюс – его блестящий язык. Вот, например, цитата «Оцеолы»: «Прекрасная Флорида! Кто может смотреть на тебя без волнения, кто может отрицать, что ты благословенная страна, кто может, подобно первым путешественникам, не поверить, что из твоего лона бьют волшебные источники, возвращающие детство и дарующие бессмертие?!» Или: «Когда льется вино, языки развязываются, а под влиянием шампанского самый благоразумный человек превращается в болтуна». А вот слова бесстрашного Оцеолы: «Град сбивает со стеблей цветы, а крепкий дуб поднимает свою крону к небу, навстречу буре, несокрушимый и неодолимый!» Такого человека – я имею в виду писателя, хочется слушать. Кстати, в 1971 году по роману Майн Рида восточные немцы [а тогда, напомню, существовали две Германии: ГДР – восточная и ФРГ – западная] сняли фильм «Оцеола» с актером Гойко Митичем в заглавной роли. Совдеповской детворе, включая меня, Гойко Митич был хорошо знаком по трем предыдущим индейским фильмам: «Чингачгук – Большой Змей», «След Сокола» и «Белые волки». Им восхищались, ему подражали. То есть, в школе нам внедряли в мозги рассказы о подвигах каких-то мифических пионеров-героев и молодогвардейцев, а за пределами школы мы играли, как все нормальные дети всех стран, в индейцев, а не в пионеров-героев.
Фильм «Оцеола» получился очень ярким. А Оцеола в исполнении Гойко Митича был превыше похвал. Так мы, пацаны, оценивали. И потом долго обсуждали каждый интересный эпизод. А я один эпизод с участием Оцеолы решил повторить – его прыжок с причала в воду, чтобы взорвать корабль бледнолицых, с которого велся обстрел индейцев. Расскажу подробнее об этом прыжке: Оцеола, что, к слову означает Восходящее солнце, увидев очередной выстрел из корабельной пушки, не спеша снимает с себя куртку, отбрасывает ее и… прыгает в воду. Но прыгает так, что от его прыжка захватывает дух – вытянувшись и вытянув руки по швам. И оператор держит Оцеолу в кадре: вот он находится в почти горизонтальном – относительно воды, положении, вот чуть склоняется к воде, вот погружается в воду. И руки у него все время вдоль тела вытянуты. Очень эффектный трюк. Кстати, серб Гойко Митич был спортсменом – закончил институт физкультуры, ему такие трюки были вполне по силам [впрочем, почему был? Он и сейчас жив: ему 81 год]. Прыжок Оцеолы я, четырнадцатилетний пацан, выросший на берегу большой, почти как в фильме, – так, по крайней мере, мне тогда казалось, реки, решил повторить у себя в селе. И таки повторил. Опущу детали, как я готовился, расскажу о другом, не менее важном. Для исполнения прыжка выбрал трамплин, установленный у нас на сельском пляже – на берегу реки, проще говоря, куда собирался народ. В основном, мы, пацаны, потому что летом у нас были каникулы. Трамплин из себя представлял… обычную, но мощную, доску, установленную на подставке, один конец которой надежно закреплялся на берегу Если чуть подпрыгнуть на этой доске, которая называлась по-простому – нырялкой, она подбрасывала ныряльщика и он, если обладал навыками, красиво – ласточкой, как восхищенно говорили наблюдавшие, входил в воду. Нырялка была установлена в самом глубоком месте, где, к тому же, вода вела себя по-особому – вращалась медленно: на поверхности там был большой водоворот. И поэтому вынырнувшего вода сама несла к берегу. Не скажу, что я был виртуозным ныряльщиком – обычным. А вот под водой держаться мог долго. Однако для повторения прыжка Оцеолы не это нужно было. Нужно было психологически настроить себя на прыжок, чтобы руки не подвели – не бросились навстречу воде.
Когда я вынырнул, возле нырялки стояла очередь – все хотели повторить прыжок Оцеолы. С того дня он у нас в селе и получил его имя. То есть, с трамплина прыгали обычным способом, солдатиком – малышня, побаивавшаяся высоты, хотя она была минимальная, бомбочкой – девчонки, поджимавшие под себя ноги, и оцеолой. Причем нырнуть оцеолой считалось признаком принадлежности к особым людям – к индейцам из племени семинолов. Тем же летом, помнится, меня с товарищем остановила в соседнем микрорайоне, который назывался Крепостью – там древний земляной крепостной вал находился, компания местных гопников. Они были чуть старше нас, встреча эта явно ничего хорошего не предвещала. От гопников во все времена спастись можно двумя способами: уверен в себе – бей, не вступая в дебаты, не уверен – убегай. А нам бежать было некуда – нас, чужаков, обступили со всех сторон. Страха тогда не было, но растерянность присутствовала. И вдруг кто-то из приставших к нам объявляет, указывая на меня: «Так это же Оцеола!» И нас… отпустили с миром. К слову, узнавшего меня я вообще не знал. Это была слава, которая шла впереди меня. А спустя еще сколько-то лет, когда я уже пришел из армии и мог на турнике подтянуться на одной руке, и когда уже второй год работал на лесоповале, однажды поздно вечером я провожал девушку, жившую… в Крепости. И уже возле ее дома нас окликнули: «Натаха, ты? А кто с тобой?» «Оцеола», – ответил я самому себе, а моя спутница громко повторила: «Оцеола!» «Какой еще Оцеола?» – раздалось из темноты, и я с грустью понял, что времена славного индейца по имени Восходящее солнце прошли. Вместе с детством… А Майн Рид, которого – в компании с Оцеолой, я встретил в Запорожье, позволил мне в него вернуться.
На снимке: книга, купленная на стихийном рынке; прыжок Оцеолы – кадры из фильма
