[Глава из моей будущей книги, прочитав которую, один мой товарищ заметил: читать это невозможно, но и не читать нельзя]
В конце мая 1933 года было вынесено обвинительное заключение по делу 28-летней жительницы Великобелозерского района Запорожской области, убившей свою девятилетнюю дочь. При этом часть ее она… сварила и съела, а часть… переработала на колбасу для продажи в Мелитополе. А в Михайловке в это же время арестовали колхозника, который… “употреблял в пищу труп своего ребенка”.
Не я выдумал эту жуть. Это я документы цитирую, обнаруженные в архиве Украинского института национальной памяти.
Привожу полностью – с максимальным сохранением слога и стиля, «Протокол допроса гражданки Шиян Анны Сысоевны, обвиняемой в убийстве своего ребенка и людоедстве»:
“Обвинение мне предъявлено, виновной себя признаю. До убийства своего ребенка я была в Мелитополе, куда ходила к мужу, который сидит в ДОПРе [доме принудительных работ, как большевики именовали обычную тюрьму] за воровство колхозного хлеба. Пробыла там две недели, зарабатывая на поденных работах. Возвратившись из Мелитополя, я вечером помыла девочку. На завтра, 13 мая с/г, я села искать вшей у девочки и решила ее убить, чтобы часть ее съесть, а часть переработать на колбасу и продать в Мелитополе на деньги. С этой целью я накинула ей на голову подушку, а руками задушила за горло, после чего часть сварила и вместе с сыном съела, а часть переработала на колбасу с чем и была поймана. Преступление сделала сама по себе, никто меня к этому не склонял, ни с кем об этом не говорила. Сделала впервые. Больше добавить ничего не имею. Показания мне зачитали, с моих слова записано правдиво”.
В протоколе также указано, что 28-летняя Анна Шиян постоянно проживает в селе Корнеевка Великобелозерского района Днепропетровской [ныне это село относится к Веселовскому району Запорожской области] и что она – малограмотная селянка-хлеборобка, не имеющая за душой ничего [имущественное положение – беднячка].
Через два дня, 25 мая, райуполномоченный ГПУ по Великобелозерскому району Шилобрит [фамилия такая] подписал обвинительное заключение по следственному делу №214 по обвинению “гражданки Шиян Анны Сысоевны в убийстве дочки и каннибализме”. Уполномоченный уточняет в нем, в частности: “сведения о том, что гр. Шиян А.С., жительница села Корнеевки, убила свою дочь, часть которой съела, поступили в Великобелозерский райаппарат ГПУ 16 мая 1933 года”; “муж ее за сопротивление хлебозаготовкам осужден и сейчас отбывает наказание в Мелитопольском ДОПРе”; сама обвиняемая “созналась в убийстве своей дочери Мотрены девяти лет, часть которой к моменту обнаружения ею уже была съедена, а остальная часть переработана на колбасу”.
После этого уполномоченный предлагает [в тексте – «полагал-бы»]: “ след. дело №214 [следственное дело, то есть] препроводить на рассмотрение судебной тройки ГПУ с применением к гражданке Шиян высшей социальной меры защиты – РАССТРЕЛА” [выделено уполномоченным]. Заметив также, что обвиняемая в настоящий момент “содержится под стражей при Великобелозерской раймилиции”, а “вещдоки по делу – остатки убитой дочери, преданы земле”, опер поставил точку и понес свое обвинительное заключение на подпись к прокурору. И тот, не колеблясь, как я полагаю, завизировал его: “Согласен. Участковый прокурор Плахотнюк”.
**
Примерно в эти же дни, а точнее – 22 мая 1933 года, секретарю Михайловского райкома КП(б)У Днепропетровской области [ныне Михайловка – райцентр Запорожской области] под грифом «секретно» легла на стол докладная записка райуполномоченного ГПУ Добшинского [цитирую дословно]: “Михайловский райаппарат ГПУ сообщает, что член колхоза «До світла» 3-го Михайловского сельсовета Чуркин Федор Павлович после смерти 19 мая своей семилетней дочери последнюю порубал на куски, мясо со своим семейством употреблял в пищу. К вашему сведению, Чуркин недолгое время спустя тому назад [так в тексте] был председателем финансовой комиссии колхоза, собирал деньги на культнужды и насобирал 900 рублей, каковые растратил, после чего колхоз последнего принудил растраченные деньги возвратить колхозу. Чуркин продал корову и вернул колхозу 600 руб. Данный случай среди колхозной массы поднял большое возмущение с нареканием на Чуркина, что последний растратил их деньги и теперь под видом голодной смерти употреблял в пищу труп своего ребенка. Чуркин нами арестован, приступили к производству следствиями”.
Мне не известно, чем закончилось следствие по делу «О случае людоедства по Михайловскому сельсовету»: не сохранилось в архиве бумаг. А вот что случилось с Анной Шиян, переработавшей свою дочь на колбасу, я знаю: она… сбежала.
Предполагая, что у читателя может создаться впечатление, что подобные случаи были из ряда вон выходящими, я запасся датированной 5 марта 1933 года докладной запиской Днепропетровского отдела ГПУ председателю ГПУ УССР [Запорожская область, напомню, тогда входила в состав Днепропетровской]: «Нами зарегистрированы 354 случая отравления от употребления в пищу сорных трав, хлопковых семян, отходов от пивоварения, зерен абрикосов и вишен. Из этого числа 42 отравления повлекли за собой смертельный исход. Наряду с суррогатами в массовом порядке отмечается употребление в пищу мяса кошек и собак, а также мяса павших лошадей, которое в одних случаях растаскивается сразу же после падежа, а в других — выкапывается из скотомогильников. В Высокопольском и Мелитопольском районах отмечено два случая людоедства, а в Новопражском районе — два случая убийства людей и торговля мясом убитых. Мелитопольский район. 3 марта сего года в с. Константиновка житель этого села Авраменко Т. И., занимавшийся сапожремеслом, был обнаружен у себя дома мертвым. Как установлено медосвидетепьствованием, смерть наступила в результате отравления трупным мясом при употреблении Авраменко в пищу трупа своего умершего от голода брата. Кроме трупа брата, как установлено в результате осмотра костей, Авраменко за несколько недель до брата съел труп своей матери. При осмотре хаты вблизи Авраменко обнаружен котел со сваренным человеческим мясом».
У меня нет нормальных слов, чтобы прокомментировать сию докладную…
Владимир ШАК
**
На фото: первый в Украине памятник жертвам Голодомора был установлен в пологовском селе Григорьевка в 1989 году. Он несколько наивный, но искренний: головы двух людей, руки – [на одной — обрывок колючей проволоки], булка хлеба…
