На легендарной Малой земле будущий Генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Брежнев встретил девушку из Запорожской области, память о которой хранил до конца жизни
Напомню коротко: «Малой землей» называли плацдарм южнее Новороссийска, образовавшийся 4 февраля 1943 года в результате десантной операции 18-й армии и Черноморского флота, предпринятой с целью освобождения города. Оборона этого клочка земли продолжалась 225 дней и завершилась 16 сентября 1943 года освобождением Новороссийска.
Говорят, что начальник политотдела 18-й армии полковник Леонид Брежнев 40 раз на кораблях переправлялся на плацдарм и под огнем противника высаживался на берег. А во втором номере журнала «Новый мир» за 1978 год вышли фронтовые воспоминания «дорогого Леонида Ильича», которые так и назывались: «Малая земля».
Девушка из батальона моряков
Малоземельный дневник бывшего начальника политотдела 18-й армии полковника Леонида Брежнева потом издавался многомиллионными тиражами, вызвав в народе массу шуток. Вот одна из них: «Ты в войну на Малой земле воевал или в окопах Сталинграда отсиживался»?
На мой же субъективный взгляд, если книгу Ильича номер два [после Ильича Ульянова] очистить от идеологической шелухи и вымарать из нее ильичовский рассказ о том, как к нему на Малую землю приезжает за советом маршал Жуков[!], останется правдивый рассказ о драматическом и, одновременно, героическом периоде Второй мировой войны, связанном с битвой за Кавказ.
В брежневской «Малой земле» много фамилий, много героев. А глава пятая книги чуть ли не вся посвящена… девушке из Запорожской области, в которую, как можно понять из текста, буквально влюбился будущий Генсек, а в то время – бравый 36-летний полковник.
Цитирую:
«Помню, рано на рассвете я возвращался с переднего края и увидел двух девушек. Они поднимались со стороны моря. Одна невысокая, ладно схваченная ремнем, рыжая-рыжая. Козырнули, и я проехал. Своему помощнику по комсомолу я дал обещание в пять часов принять людей в связи с утверждением их комсоргами на место убитых. И вот приходит как раз эта рыжая девушка со свертком бумаг.
– Вы откуда? – спрашиваю у нее.
– Из батальона моряков.
– Как они к вам относятся?
– Хорошо.
– Не обижают?
– Нет, что вы!
Оказалось, она рисует. Тут же развернула свои боевые листки.
На Малую землю эта девушка, Мария Педенко, попросилась сама, была в десанте с первых дней высадки. Под огнем выносила раненых, а в минуты затишья пробегала от окопа к окопу с газетами, конвертами, бумагой, проводила беседы, читала стихи. Ее знали и любили все малоземельцы, считали одним из лучших агитаторов. Рукописная газета “Полундра” была придумана ею, она даже ухитрялась “издавать” ее в нескольких экземплярах, и бойцы зачитывали эти листки до дыр. Дружный хохот стоял всегда там, где их рассматривали и читали.
Позже, когда мы брали Новороссийск, Марию ранило, но, подлечившись, она снова ушла в боевые части. Ее героизм был отмечен боевым орденом. Затем она попросилась в Киев, когда там шли самые напряженные бои. Однажды мне попала на глаза в газете (в “Правде” или “Известиях” – не помню) ее статья “Любовь”. Можно было подумать, что это какая-то сентиментальная вещь. Оказалось, нет. Речь шла о Родине, о любви к Родине.
Вспоминая этого прекрасного человека, я думаю о многих других дочерях нашей Родины, разделявших с мужчинами все тяготы войны. Для меня их образ стал олицетворением величия советской женщины».
Между прочим, когда в июле 1944 года на Марию Педенко будут заполнять наградной лист, начальник политотдела 18-ё армии полковник Брежнев тоже поставит на нем свою подпись – я отыскал документ в архиве, самолично убедился. Кстати, Марию, которая к тому времени вернулась в часть после тяжелого ранения, полученного при взятии Новороссийска, представляли к ордену Красная Звезда, но командующий армией генерал Евгений Журавлев решил, что она достойна более высокой награды и Мария получила орден Отечественной войны.
«Фронтовой дневник» размером с паспорт
Мария Педенко родилась 21 июня 1920 года в городке Молочанске Запорожской области. В 1939 году – после окончания городской средней школы № 2, поступила в Днепропетровский педагогический институт, но учиться там не смогла: тяжело заболел отец, девушке пришлось содержать семью.
На следующий день после ее 21-го дня рождения началась война.
5 октября 1941 года в Молочанск, оставленный советскими войсками, нагрянули немцы, а уже 6 октября Мария попала на Южный фронт. Там перевязывала раненых, впервые и сама была ранена.
После излечения работала вожатой в школе в Краснодарском крае. И рвалась на фронт. А когда получила очередной отказ, написала письмо в Кремль, лично Сталину. И ее, наконец, услышали.
Да еще как услышали: Марию направили… в бригаду морской пехоты, которая и высадилась с десантом весной 43-го на Малую землю.
Должность у старшего краснофлотца Марии Педенко, которую морпехи чаще называли на морской лад – Мариной, была более, чем скромная: библиотекарь. Однако дел у Марии на фронте было, как говорится, под завязку: кроме того, что она рукописную газету «Полундра» выпускала и распространяла “Информационные листки” от политотдела, в бою ей приходилось исполнять обязанности санинструктора. Вот один из таких боевых эпизодов, описанный Марией в ее «Фронтовом дневнике», который был опубликован в декабре 1945 года: «Свист пуль, визг мин, снарядов, вой сирен немецких самолетов, лязг и грохот танков. Словом, грозная и непрекращающаяся симфония боя. Немцы идут на нас в полный рост, в шинелях, с автоматами и ручными пулеметами. Все мы, начиная от помначштаба Костюка и до пятнадцатилетнего моряка Юркевича, воспитанника краснофлотцев, бросаемся навстречу фрицам отражать их атаку.
Одним из первых ранило санинструктора. Я занимаю его место. Перевязываю раненых моряков. Не хватает бинтов. Меня всю забрызгало кровью. Но где взять бинты? Не раздумывая, пускаю в ход нательное белье бойцов».
В принципе, Мария, которую на Малой земле прозвали – за цвет волос и неспокойный характер, Рыжей полундрой, в своем дневнике рассказала о том же, о чем спустя десятилетия поведет речь Генсек Леонид Брежнев: о боевых буднях малоземельцев. Только она писала не обо всем понемногу, как это получится у бывшего нач. политотдела, а о конкретных событиях и о конкретных людях.
Книга ее мне понравилась. Правда, отыскал я ее не сразу. Во всей Украине отыскался… всего лишь один экземпляр «Фронтового дневника» Марии Педенко. Причем не первого – послевоенного, издания, а 1965 года.
Нашел я его в Одессе – в тамошнем букинистическом магазине. Оттуда мне книгу, а она крохотная – размером с гражданский паспорт, и прислали.
Есть ли в дневнике упоминание о Леониде Ильиче? Есть. В самом конце повествования: «Годовщина бригады. Я получила приглашение на праздник. На широкой поляне сцена, стол накрыт красной скатертью. Начинается торжественное заседание. В президиуме контр-адмирал Холостяков, генерал-майор Павловский, гвардии полковник Брежнев».
Память, видимо, подвела девушку: Ильич с Малой земли [по аналогии с Ильичом из Разлива] не имел гвардейского звания.
А что же он сам?
Не состоявшийся визит к Рыжей полундре
Оказывается, когда писалась брежневская «Малая земля», Марии уже давно не было в живых: она умерла от фронтовых ран 11 декабря 1957 года и была похоронена на воинском участке Байкового кладбища Киева [после войны Мария таки закончила педагогический институт и жила в столице].
А потом наступило 9 мая 1981 года. В Киеве торжественно открывали музей истории Великой Отечественной войны и монумент Родина-Мать. На открытие прибыл Генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Брежнев.
Вот тут [дальше я излагаю неофициальную версию визита] старику, в которого превратился некогда бравый полковник, кто-то подсказал, что его фронтовая любовь, героиня книги «Малая земля» Мария Педенко, о которой Ильич, по слухам, не раз вспоминал в послевоенные годы, похоронена в Киеве.
Конечно же, Генсек распорядился найти ее могилу, возжелав возложить цветы к памятнику Рыжей полундре.
Могилу нашли, сделали на памятнике соответствующую надпись [«Герою десанта на Малую землю, комсоргу 255-й морской бригады лейтенанту-десантнику Педенко Марии Петровне (Рыжей Полундре)»], но, тем не менее, Леониду Ильичу настоятельно порекомендовали на кладбище к Рыжей полундре не ехать.
Кто мог порекомендовать Генсеку? Было кому: вездесущие «органы».
Гэбисты выяснили: несмотря на то, что Мария – герой войны и кавалер боевого ордена, наградной лист на который подписывал лично полковник Брежнев, ее семья, остававшаяся в войну в Молочанске, не внушает доверия: проживала на оккупированной территории.
И Генсек, хлопнув в память о Марии рюмку «Зубровки» [в последние годы жизни он пил только ее], отбыл в Москву.
И последний – совершенно невероятный факт: в 1985 году, в год сорокалетия Победы, оценив, наконец, крохотный «Фронтовой дневник» Марии Педенко, ее приняли… в Союз писателей. Посмертно.
Такого в Союзе не случалось никогда.
В тему
Еще выдержки из «Фронтового дневника» Марии Педенко:
Хлещет беспрерывный дождь, порывы сурового ветра пронизывают насквозь. Утопая по колена в грязи, я иду по сколькой размытой дороге. В руках у меня чемодан с литературой. Вот уже шестой день, как я утеряла продовольственный аттестат и теперь кормлюсь от случая к случаю, чаще же всего пробавляюсь одной водичкой да жестким солдатским сухарем. Но свет не без добрых людей. Нагнавшая меня машина останавливается, и после короткого разговора я лезу в кузов, в котором сидят с десяток бойцов и разрешивший мне ехать в грузовике гвардии старший лейтенант.
*
«Начальнику клуба 225-й бригады морской пехоты. Направляется в ваше распоряжение старший краснофлотец Педенко Мария Петровна для прохождения дальнейший службы в должности начальника библиотеки бригады. Срок прибытия 16 ноября 1942 года».
С этой бумажкой я должна была явиться в политотдел бригады.
*
Палубу заливают холодные волны. Падают хлопья мокрого снега. Дует резкий, пронизывающий ветер. Брызги ледяной воды окатывают нас, и нам приходится хлебнуть немало соленой воды. По правую сторону Новороссийск. Там немцы. Мы проходим его, напряженно всматриваясь в берег. Через некоторое время над ним в черной непроглядной тьме взвиваются ракеты. Это опознавательные сигналы наших разведчиков, ранее нас благополучно высадившихся на берег. В полном безмолвии пристаем к берегу. Бойцы спускают трап. В темноте слышны шорохи и шаги людей. И вдруг в воздухе воет мина… вторая… потом над нашими головами начинают рваться снаряды. Враг обнаружил нас. Осколки, шипя и воя, веером разлетаются над палубой.
*
Иногда бывает так, что неделями мы не умываемся. Из-за обстрела нельзя и носа высунуть из подвала, да и вообще добывание воды на Малой земле – дело далеко не простое. Но мне повезло. Я пробиралась со старшим лейтенантом Мязиным к району кладбища, где стояли 45-миллиметровые пушки. Ночь была так темна, что мы, привыкшие к ночным путешествиям, несколько даже растерялись. Трудно себе представить эту густую черноту, в которой ты как будто повисаешь и растворяешься. А тут еще пулеметная и автоматная стрельба, вокруг рвутся мины. Осколок разорвавшейс мины пробивает мою полевую сумку и впивается в шинель.
– Падай! – шепотом приказывает Мязин.
И мы оба одновременно падаем прямо в воронку от бомбы, наполненную до краев студеной водой. Я сразу же погружаюсь на дно.
*
До рассвета можно еще отдохнуть, и я устраиваюсь в хлеву с пробитой крышей, которая находится в трехстах метрах от командного пункта. Всю ночь идет бешеная пулеметная и автоматная стрельба. Но я не слышу ее. Я крепко и безмятежно сплю.
*
А вот короткая запись о родном городе:
Наши войска подходят к моему родному Молочанску.
Я знаю, что, когда мы встретимся, мать спросит меня: “Что ты сделала, дочка, для нашего освобождения?”
***
Книги о Марии Педенко:
“Рыжая полундра”, Николай Клименко, 1989
«Моряна», Николай Гомон, 1985
«Нескорена токмачанка», Микола Гомон, 2016
Послесловие
Моя газетная публикация о Марии Педенко не осталась не замеченной читателями: были звонки, были письма. Одно из них с удовольствием приведу полностью – настолько оно подкупает искренностью:
«Мы, родившиеся в Молочанске, с особым интересом и волнением прочитали статьи Владимира Шака о нашем городе. Хотим ответить ему стихотворением Станислава Соломонова, соседа мамы Марии Педенко.
Город детства
Где вы, девочки? Где вы, мальчики?
Отзовитесь из тех начал!
Город детства остался маленьким,
И зовут его Молочанск.
Белокаменный и побеленный,
Устоявший опять и вновь,
Ждет из близи и верст немереных
Дочерей своих и сынов.
Не спешим к нему – нам все некогда!
Словно поезд наш не ушел.
Только есть это место некое,
Там, где было нам хорошо.
Он несхожий с другими, прочими.
Но история той земли
Интересна особой строчкою –
В этом городе мы росли.
Сила чудная вешних грыцыков
И приверженности мечтам
Сотворили нас – верных рыцарей
Безусловно, прекрасных дам.
Выше голову! Меньше под ноги!
В помощь Бог. Да и сам держись!
Отчий дом наш, ну, как на подвиги,
Провожал нас в большую жизнь.
И надолго мы, как нам кажется.
Потому что, не покривить,
Подсчитали – у нас на каждого
Целый город одной любви.
Расставанья. И встречи редкие.
И не нужно – ни рук, ни слов.
Как родные, нам машут ветками
Все деревья из всех садов.
Если станется вдруг не очень нам,
И у сердца взметнет пурга –
Выручайте, река Молочная
И кисельные берега.
Где вы, девочки? Где вы, мальчики?
Души светлые и умы!
Город детства остался маленьким,
Потому, что большие мы.
Если можно, опубликуйте это стихотворение в знак уважения и к газете, и к автору статей.
Станислав и Светлана Соломоновы,
Валентина Ботнер (Псел)».
*
А один из позвонивших мне читателей подсказал интересный факт, связанный с еще одним писателем, который тоже, как и Мария Педенко, служил в 18-й армией. Мало того, по слухам, он погиб – осенью 1941 года, неподалеку от родного Марии города Молочанска. Так ли это? – попросил уточнить звонивший.
Речь шла, как я сразу понял, о Николае Трублаини [настоящая фамилия Трублаевский], украинском писателе, авторе широко известной в свое время приключенческой книги «Шхуна «Колумб» [увидела свет в 1940 году].
На Южный фронт, когда он под напором немцев медленно откатывался на восток, писатель попал 24 сентября 1941 года, а 3 октября, в качестве военного корреспондента газеты «Знамя Родины» 18-й армии, оказался на передовой.
Когда начался бой, заменил раненого помощника пулеметчика.
По воспоминаниям его коллеги, за «полчаса боя Николай так сдружился с пулеметом, что пришлось его долго уговаривать, чтобы он согласился уйти. В ходе боя он довольно умело подавал первому номеру пулеметную ленту, а потом куда-то нырнул, принес воды и охладил пулемет».
А вскоре на отстающие части налетели немецкие бомбардировщики.
Во время налета Николай Трублаини был ранен. Причем ранен тяжело – осколок бомбы угодил в нижнюю часть живота.
Дважды оперировал его врач полевого армейского эвакуационного госпиталя. При повторной операции осколок был найден, раненого поместили в санитарный поезд, который шел в Ростов-на-Дону.
Однако на следующий день армейский корреспондент умер. Похоронили его – вместе с другими умершими в поезде бойцами, возле железнодорожного полотна неподалеку от станции Ровеньки Луганской области. Смерть от ран Николая Трублаини подтверждает справка, которую я отыскал в архиве: «Интендант 3-го ранга Трублаини Николай Петрович, литературный сотрудник армейской газеты «Знамя родины», умер от ран 4 октября 1941 года, исключен из списков Красной Армии…»
Кстати, в 1982 году останки писателя были перезахоронены на мемориальном комплексе «Слава» в городе Ровеньки [с мая 2014 года город находится под рашистской оккупацией].
Вот такая грустная история, в завершение которой мне остается добавить, что свой первый – и, как оказалось, последний – бой 38-летний писатель принял в районе сегодняшних запорожских сел Балашовка, Светлое и Козолуговка – это километрах в двадцати от города Молочанска.
Владимир ШАК
Запорожье-Молочанск-Запорожье
Мария Педенко, фронтовое фото
Молочанск: школа, в которой училась Мария
Могила Рыжей полундры
