Представляю удивление человека, давно заглядывавшего в один из самых популярных сатирических романов двадцатого столетия, написанный Ильей Ильфом и Евгением Петровым. «В «Золотом теленке», – вспомнит он, полистав мысленно знакомый с детства роман, – речь сначала идет о городе Арбатове, а потом о Черноморске, куда Остап Бендер на легендарной «Антилопе-Гну» отправится – в компании с Балагановым и Паниковским, за сокровищами на блюдечке с голубой каемочкой. Ни Бердянск, ни Мелитополь им проезжать не пришлось, так ведь?»
Почти так!
А самое-самое начало романа помните? Тот самый момент я имею в виду, когда в кабинет председателя исполкома города Арбатова заходит Остап Бендер, представившись… сыном лейтенанта Шмидта?
Вот вам и Бердянск!
Как известно, родившийся в Одессе в 1867 году будущий мятежный лейтенант-черноморец Петр Шмидт детские годы провел в Бердянске, куда его отца – будущего контр-адмирала и тоже Петра, назначили – в 1876 году, начальником города и порта.
Но вернемся в кабинет арбатовского предисполкома. Почему чуть не закончилась провалом попытка мнимого сына лейтенанта Шмидта извлечь из своего визита во власть финансовую выгоду? Да потому, что в момент получения денег в кабинет вломится… второй сын лейтенанта из Бердянска – Шура Балаганов.
А вскоре мы познакомимся и с третьим сыном лейтенанта – Паниковским.
И далее авторы романа уведомят:
«Все [в жизни] регулируется, течет по расчищенным руслам, совершает свой кругооборот в полном соответствии с законом и под его защитой. И один лишь рынок особой категории жуликов, именующих себя детьми лейтенанта Шмидта, находится в хаотическом состоянии. Анархия раздирала корпорацию детей лейтенанта, и они не могли извлечь из своей профессии тех выгод, которые она несомненно могла принести […]. Дети подобрались какие-то грубые, жадные, строптивые и мешали друг другу собирать в житницы. Шура Балаганов, который считал себя первенцем лейтенанта, не на шутку обеспокоился создавшейся конъюнктурой. Все чаще и чаще ему приходилось сталкиваться с товарищами по корпорации, совершенно изгадившими плодоносные поля Украины, где он привык прибыльно работать».
И Балаганов затевает… общий сбор сыновей лейтенанта Шмидта, чтобы поделить на нем территорию страны на «сферы влияния». Таким образом, несмотря на то, что Бердянск в романе прямо не называется, он таки присутствует в нем – благодаря многодетному… очень многодетному моряку-бердянцу: «у лейтенанта Шмидта, – уточнят авторы романа устами Шуры Балаганова, – оказалось тридцать сыновей в возрасте от 18 до 52 лет и четыре дочки, утаившие свои лета».
Это при том, что в жизни у лейтенанта из Бердянска сын был один – Евгений. Во время восстания на «Очакове» он находился на борту крейсера – вместе с отцом. А когда начался обстрел корабля, лейтенант забрал его с собой на миноносец, на котором пытался покинуть Севастополь. Однако сделать это не удалось: миноносец был задержан, беглецов арестовали. Умер Евгений в Париже в 1951 году.
*
О другом городе Запорожской области – Мелитополе, в романе заходит речь дважды. Причем оба раза – во второй главе, которая как раз и повествует о «сыновьях лейтенанта Шмидта».
Дети лейтенанта, в частности, вспоминают о Мелитополе на общем сборе, о котором я говорил, – во время распределения регионов, «сфер влияния», то есть:
«- Нашли дураков! – визгливо кричал Паниковский. – Вы мне дайте среднерусскую возвышенность, тогда я подпишу конвенцию.
– Как! Всю возвышенность?! – язвил Балаганов. – А не дать ли тебе еще Мелитополь в придачу?»
А во второй раз о Медовом городе на Молочной реке заходит речь во время объяснения Остапа Бендера, зачем ему деньги – чтобы уехать в Рио-де-Жанейро.
При этом, внимательно взглянув на Шубу Балаганова, он тут же добавил:
«- Вы, конечно, не знаете о существовании этого города.
Балаганов скорбно покачал головой. Из мировых очагов культуры он кроме Москвы знал только Киев, Мелитополь и Жмеринку».
Кстати, я не сразу понял, для чего авторы романа заставили Балаганова о Мелитополе вспомнить. Но потом сообразил: Ильф и Петров таким образом хотели подчеркнуть, что в Медовом городе жили… доверчивые люди. Простаки, грубо говоря, которых запросто могли объегорить мнимые сыновья реального лейтенанта Шмидта.
Что ни в коей мере не соответствовало действительности: мелитопольцы никогда не были наивными и доверчивыми.
Наоборот.
Любопытный факт: невзирая на то, что Медовый город на Молочной – как уездный центр, официально был основан в 1784 году, Мелитополем он стал называться… только в 1842 году. То есть, Мелитопольский уезд существовал сам по себе, а Мелитополь… отсутствовал – не было его в природе: уездным центром сначала был Токмак, затем – город Орехов.
Жаль, что об этом авторам «Золотого теленка» не было известно: они бы, как мне думается, на мелитопольский, скажем так, парадокс не пожалели чернил – как-нибудь, да обыграли бы его)))
Герои Ильфа и Петрова таки попали в Мелитополь и Бердянск
Как подсказал портал «Достопримечательности Украины», в 2002 году, накануне празднования 175-летия Бердянска, в городе – возле центрального парка, который назван в честь градоначальника Петра Шмидта, установили памятник персонажам романа Ильи Ильфа и Евгения Петрова «Золотой теленок» Остапу Бендеру и Шуре Балаганову. Героев романа при этом усадили на стульях работы мастера Гамбса под тенью деревьев. Возле Остапа стоит пустой стул с надписью: «Пиво отпускается только членам профсоюза». Судя по ней, Шура таки являлся членом профсоюза, так как в руках у него – кружка с пивом [хотя в романе, прочитав предупреждение о членах профсоюза, Шура изрек: «Ограничимся квасом»]. Памятник популярен в Бердянске – как у местных жителей, так и у туристов. Так как все улицы в городе ведут к центральному парку, в летний сезон отдыхающие с удовольствием прогуливаются возле него и фотографируются в компании сыновей лейтенанта Шмидта, присаживаясь на пустой стул. В народе его еще прозвали «Третьим будешь?».
Согласно обнародованной в мелитопольских «Местных вестях» информации, в 2011 году, в ходе празднования 227-летия Мелитополя, в Медовом городе открыли памятник Остапу Бендеру. Любой желающий теперь сможет попросить помощи у великого комбинатора, присев возле него на стул [говорят, чтобы желание сбылось, нужно аккуратно потереть нос «товарищу Бендеру»]
Как сообщил на открытии главный архитектор города Геннадий Шарий, около двух месяцев ушло у специалистов на изготовление композиции из бетона, окованного медью, и бронзы; примерная стоимость памятника – 120 тысяч гривен. Финансировали работы мэр города Сергей Вальтер [ему и было предоставлено право открыть памятник] и десяток местных предпринимателей.
Ранее на месте Остапа со стулом находился… бюст Сергею Кирову.
К слову заметить, и об этом я уже рассказывал, Бендер о Мелитополе ни слова не произнес. Мелитополь дважды вспоминал Шура Балаганов. Таким образом, история с мелитопольским памятником Великому комбинатору напоминает разговор двух старых ворошиловских стрелков, задержавшихся возле памятника Пушкину:
«Смотри, Гордеич, несправедливость какая – попал-то Дантес, а памятник Пушкину поставили».
Владимир ШАК
Здание бывшей гимназии в Бердянске, в которой учился будущий лейтенант Шмидт
“Золотой теленок” увидел свет в 1931 году в журнале “30 дней”
Остап Бендер и Шура Балаганов в Бердянске
Остап Бендер в Мелитополе
***
В тему
В 1935 году Илья Ильф и Евгений Петров опубликовали в газете «Правда» [в №135 за 18 мая] фельетон из двух частей, который назывался «Чувство меры».
Вторая часть этого фельетона полностью посвящена… Бердянску.
Цитирую:
«Вот другая история, настоящая многоактная драма.
Действующие лица:
Доктор Бердичевский – герой труда, персональный пенсионер, возраст семьдесят шесть лет.
Его жена – семьдесят пять лет.
Мартинюк – секретарь районного исполкома, бодрый, энергичный, пышущий здоровьем, полный молодого задора человек.
Место действия – город Бердянск.
Время действия – к сожалению, наши дни.
Пятьдесят один год Бердичевский лечил людей, сорок два года живет он в Бердянске, тридцать лет обитает в одной и той же квартире, на улице Республики. Оберегая покой старика, райисполком неизменно отражал все покушения на его жилплощадь. Но в конце прошлого года у доктора, по постановлению суда, отняли из пяти комнат три, и в эти три с гамом и стуком въехал Мартинюк. Стоит ли говорить, что докторскую мебель, тридцать лет простоявшую на одних и тех же местах, по требованию судебного исполнителя, надо было убрать в двадцать четыре часа. Беспомощные старики развозили мебель по знакомым, втаскивали на чердак, втискивали в ванную комнату. В этой спешке много поломали.
Вселившись, жизнерадостный Мартинюк сразу же запретил работнице доктора проходить через его коридор, ведущий на черную лестницу. Поэтому пришлось хранить топливо у знакомых, на другой улице, и ежедневно носить ведрами. Мартинюк почему-то перегородил общий коридор и только после долгих настояний сделал маленькие, узенькие дверцы, которые, как хороший администратор, всегда держит на запоре. А дверцы-то ведут в уборную. Каждый раз приходится стучать. Иногда подолгу стучать. Иногда вообще не открывают. Однажды гость доктора постучался в заветные дверцы.
– Кто? – раздался голос.
– Гость доктора, которому необходимо в уборную, – последовал точный отчет.
– Не позволяю, – последовала не менее точная резолюция.
Ну, можно ли так мучить стариков, отравлять им жизнь, отбирать комнаты, строить какие-то дурацкие дверцы! Разве может такой человек, как Мартинюк, представлять советскую власть в Бердянске? Ведь это нелепо!
Вы только подумайте! Старик, полвека лечивший людей, заслуженный человек, которым Бердянск, несомненно, гордится, вдруг в конце своей жизненной дороги натыкается на запертые мартинюковские дверцы, принужден слушать молодецкие фразы вроде: «в двадцать четыре часа!» и сделаться лишним человеком в своей квартире.
Странный способ праздновать пятидесятилетие трудовой жизни героя труда!
Доктор, конечно, бегал по так называемым инстанциям, жаловался, просил. Но куда ему в его семьдесят шесть лет! Много не побегаешь! А для такой штуки, как восстановление квартирных прав, требуется атлетическое телосложение, безукоризненное сердце, прекрасные легкие и два года свободного времени. И там, где молодой мог бы в короткий срок восстановить справедливость, там старик пасует.
Доктору никто не помог. Но не только потому, что он недостаточно громко жаловался. Здесь есть еще другое обстоятельство, и, надо сказать правду, очень неприятное. Когда доктор был в расцвете сил, когда он был нужен, о нем заботились. А сейчас он сработался, непосредственной пользы он уже не приносит, о том же, сколько пользы принесла его громадная трудовая жизнь, успели быстро забыть. И не получил старик счастливой старости, которую заслужил».
Грустная история. Очень хочется верить, что нынче в Бердянске ничего подобного – откровенно скотского, то есть, отношения к старикам не наблюдается.
Иллюстрация к фельетону
