В 1921 году, когда стало понятно, что крестьянской республики с центром в Гуляйполе создать не удастся – большевики не дадут, Нестор Махно, который и был инициатором появления на просторах Таврии этой республики, написал такие стихи:
Проклинайте меня, проклинайте,
Если я вам хоть слово солгал,
Вспоминайте меня, вспоминайте,
Я за правду, за вас воевал.
За тебя, угнетенное братство,
За обманутый властью народ.
Ненавидел я чванство и барство,
Был со мной заодно пулемет.
В этих стихах – вся жизнь Нестора Ивановича. Недолгая, но яркая жизнь борца, познавшего все — от признания до изгнания.
Накануне 130-й годовщины со дня рождения легендарного батьки, истинного, в отличие от многих нынешних, украинского патриота, я решил в очередной раз перечитать его мемуары и рассказать… нет, не о боевых подвигах мятежного атамана из Гуляйполя, которых, как известно, было много. Меня в этот раз заинтересовал самый ранний – после возвращение из московской тюрьмы, период его жизни: с весны до осени 1917 года, когда с ним еще не был «заодно пулемет».
Я попытался выяснить, что делал будущий батька в Гуляйполе, чем увлек земляков, поверивших ему и назвавших, в конце концов, его батькой. И прошедших вместе с ним, как говорят в таких случаях, через огонь и воду.
Через огонь – в прямом смысле слова.
Думать – не о поддержке партий
Вот первая запись в его мемуарах:
«Восемь лет и восемь месяцев моего сидения в тюрьме, когда я был закован (как бессрочник) по рукам и ногам, сидения, сопровождавшегося временами тяжелой болезнью, ни на йоту не пошатнуло меня в вере в правоту анархизма, борющегося против государства как формы организации общественности и как формы власти над этой общественностью. С убеждением, что свобода, вольный труд, равенство и солидарность восторжествуют над рабством под игом государства и капитала, я вышел 2 марта 1917 года из ворот Бутырской тюрьмы».
Тот, кто пропустил главную, заявленную здесь батькой мысль, ничего о нем не понял и ничего о нем не знает. А мысль сводится вот к чему:
государство должно быть разрушено. Оно – враг.
И бывший политзаключенный, как мы сегодня сказали бы о Несторе Ивановиче, начал целенаправленно воплощать в жизнь задуманное – разрушать, то есть, государство.
А что Учредительное собрание, на которое многие тогда – после революционного февраля и отречения царя от престола, возлагали надежду?
Глупости! «Учредительное собрание, — рассуждал будущий атаман, — это картежная игра политических партий. А спросите кого-либо из посещающих игорные притоны, выходил ли кто из них оттуда необманутым? Никто!»
Коротко и понятно.
«Не об Учредительном собрании и не о поддержке политических партий трудовое крестьянство должно сейчас думать», — продолжает Нестор. «Перед крестьянством, как и перед рабочими, стоят вопросы посерьезнее. Они должны готовиться к переходу всех земель, фабрик и заводов в общественное достояние — как основы, на началах которой трудящиеся должны строить новую жизнь».
И Нестора земляки поддержали: 28 марта 1917 года он получает первую, можно сказать, официальную должность: народ избирает его председателем Гуляйпольского Крестьянского союза. После чего — течение четырех-пяти дней, в союз записались «поголовно все крестьяне» Гуляйпольского района.
В Гуляйполе, таким образом, появилась сила, которая могла противостоять… государству, конечно же. И это подтвердила первомайская демонстрация в городе:
«После того, когда демонстранты вынесли резолюцию «Долой правительство и все партии» и двинулись по улицам с песней марша анархистов, они проходили несколько часов беспрерывными рядами в 5-8 человек».
В коммунистические времена кто-нибудь видел такие демонстрации? Лично я – нет.
«Проходили несколько часов» — это не просто сила, это лавина, готовая снести все и всех на своем пути. И, поняв это, агенты правительства, офицеры из пулеметной команды, находившей в Гуляйполе попрятались, а милиция… сбежала.
К началу лета руководимый Нестором Крестьянский союз принимает поставновление:
«Трудовое крестьянство Гуляйпольского района считает своим неотъемлемым правом провозгласить помещичьи, монастырские и государственные земли общественным достоянием».
И голос гуляйпольских крестьян, отметит в мемуарах батька, был услышан далеко за пределами Екатеринославской губернии: «Начали стекаться в Гуляйполе делегации от крестьянских деревень, не принадлежавших Екатеринославской губернии, на совещание».
А далее события развиваются с невероятной – я бы сказал, революционной, быстротой.
Фабрики – рабочим, земля – крестьянам
«В первых числах июня, — сообщает Нестор Иванович, — анархисты из города Александровска пригласили меня на конференцию по объединению всех александровских анархистов в федерацию. Когда же я возвратился из Александровска, рабочие Гуляйпольского союза металлистов и деревообделочников пригласили меня помочь им поставить союз на ноги и записаться самому в него. А когда я сделал это, они попросили меня руководить предстоящей забастовкой».
И далее:
«Мне пришлось созывать хозяев всех предприятий и предъявлять им требования рабочих в двух пунктах: набавить плату в 80 и 100 процентов».
Получается, уже через несколько месяцев после освобождения из тюрьмы Нестор Иванович становится весьма авторитетным человеком в Гуляйполе. Человеком, к мнению которого прислушивались.
Причем все. Хозяева предприятий – тоже.
Это может показаться невероятным, но факт остается фактом: требования гуляпольских рабочих были удовлетворены… полностью.
Правда, перед этим – на встрече с собственниками, Нестор заявил им: «Совет профессионального союза уполномочил меня взять под свое руководство все управляемые вами, граждане, но по праву не принадлежащие вам общественные предприятия».
Понятно, что это был ультиматум.
Но, попробуй, не выполни его. Народ, демонстрируя свою силу, сразу же выйдет на улицу. И как на той первомайской демонстрации будет идти «несколько часов беспрерывными рядами».
В августе гуляйпольский Крестьянский союз реорганизовывается в совет, а затем, когда генерал Корнилов снял с фронта верные ему войска и двинул их на Петербург, в Гуляйполе создается комитет защиты революции, руководить которым поручено Нестору Махно.
И он тут же принимает решение: «Взяться за разоружение всей буржуазии в районе и ликвидацию ее прав на богатства народа — на землю, фабрики, заводы, типографии, помещения театров, колизеев, кинематографов и других видов общественных предприятий. Мы считали, что это единственный и верный путь и для ликвидации движения генерала Корнилова, и для ликвидации прав буржуазии на господство и привилегии над трудовыми массами».
Это был август 1917 года. До так называемой великой социалистической революции оставалось два месяца. А в Гуляйполе уже были решены ее главные вопросы – вопросы собственности: рабочие получили фабрики, крестьяне — землю.
Вот как в Гуляйполе менялись земельные отношения:
«За аренду помещикам крестьяне не платили денег, взяли землю в ведение земельных комитетов, а над живым и мертвым инвентарем до весны поставили своих сторожей в лице заведующих, чтобы помещики не распродали его. Да удержали за собой контроль над производством. Районный съезд земельных комитетов выделил ряд помещичьих имений для организации в них из добровольцев сельскохозяйственных коммун.
Трудовое крестьянство и рабочие, кто индивидуально — своей семьей, или сообща с соседями, по характеру подходящими, организовались в небольшие — в 50-200 человек, свободные сельскохозяйственные коммуны».
Какая этим людям, которые, кстати, были способны защитить себя с оружием в руках [и когда придет время — защитят], нужна была еще революция? Никакая.
К слову, в Гуляйполе очень четко понимали, что произошло в октябре 1917-го в Питере. Читаю вслух батьку Махно:
«То обстоятельство, что революционный переворот привел к власти партию большевиков, не обольщало украинских революционных тружеников. Сознательные крестьяне и рабочие видели в этом новый этап вмешательства власти в революционное творчество тружеников на местах и, следовательно, новую войну власти с народом».
А вот мысли Махно о Ленине:
«Мудрый Ленин под флагом диктатуры пролетариата поставил группу лиц, способных на что хотите, лишь бы быть на посту властелина и навязывать свою подчас дурную волю другому человеку и целому роду человеческому».
И в итоге, как подчеркнул Нестор Иванович, «крестьяне по селам снова взялись обучать друг друга, как нужно держать в руках винтовку и стрелять из нее».
Как раз с этого момента начался новый период в жизни великого героя из Гуляйполя, точно охарактеризованный им в стихах:
«Был со мной заодно пулемет».
Владимир ШАК
