Однажды мне очень повезло: я стал свидетелем преобразований космического – вселенского масштаба. То, что я увидел, в моем журналистском блокноте помечено так: «Непогода на Средиземном море». Да, началу преобразований положил шторм на настоящем Средиземноморье, где я однажды оказался. Вот подробная запись в блокноте об этом:
«Оказывается, вечерний шелест волн, который так убаюкивающе действовал на меня, многое мог бы рассказать о грядущих изменениях погоды. Но я не здешний — лишен способности слышать [именно так, а не слушать] голос Средиземного моря. А оно час за часом менялось разительно.
Усиливался ветер. Нет, он не был холодным, но его резкие порывы, я бы даже сказал — наскоки на берег, свидетельствовали о том, что шутить он нынче не намерен. Ветер по-хулигански выхватывал из рук играющих на песке яркий волейбольный мяч, стараясь забросить его… а во-он под ту самую дальнюю пальму. И с волнами он уже не забавлялся игриво, пытаясь расшевелить задремавшее от зноя море. Волны вдруг стали и более жесткими, если можно так выразиться, и более частыми. Зарождаясь где-то за горизонтом, они, разбежавшись, старались как можно дальше выплеснуться на берег, слизывая затем с него мелкие камешки и отшлифованные водой ракушки.
Сгущались сумерки. Но перед тем, как окончательно стемнело, я заметил перемену в море: начиная от берега, оно по-прежнему оставалось зеленым, только цвет стал густо-насыщенным, а туда, к горизонту, где, наверное, и находится середина земли, оно почему-то потемнело, слившись с небесами.
Ночью в разрывах облаков появились звезды и я надеялся, что к утру погода наладится таки. Увы! Еще до рассвета за окном зарядил дождь, который не прекратился ни утром, ни днем. А низкие тучи окончательно соединились в какой-то момент с морем у резко надвинувшегося на берег горизонта. И ветер продолжал хозяйничать, швыряя на берег и пенящиеся волны, и колючие нити дождя.
После полудня дождь усилился и море не стало видно вообще: над ним, как над огромном котлом, клубилось что-то, клокотало, пронизывалось ослепительными молниями. Такое впечатление создавалось… приходило, вернее, на ум сравнение: вот так же, наверное, из вселенского хаоса Господь когда-то создавал наш мир. Неужели, мелькнула мысль, опять началось… ТВОРЕНИЕ НОВОГО МИРА — создание новой Вселенной?»
*
Между прочим, когда шторм на Средиземноморье совсем-совсем успокоился, мы бродили по берегу и замечали там с сям выброшенные морем кусочки сосновой коры, пальмовые ветви и… апельсины, оранжевевшие у самой кромки прибоя. А еще я тогда подобрал на берегу два камня неописуемой расцветки. Я предположил, что они не пригодились при создании новой Вселенной. Тому, кто ее создавал. И поэтому были оставлены на берегу Средиземного моря. Моря, которое находится посередине Земли. А мне они, решил я, могут пригодиться. И я их забрал. И привез в Запорожье.
*
На снимке: спустя время, когда мне попалась на глаза эта картина Ивана Айвазовского, которого я очень уважаю, но к которому – в его галерею, увы, не имею доступа — она находится в оккупированной путлеровско-фашистской сволотой Феодосии, я понял, что художник однажды тоже стал свидетелем создания новой Вселенной. Картина называется «Сотворение мира».
Владимир ШАК
