Вячеслав Твердохлеб – коренной мариуполец. Он родился и вырос в этом городе. Перед началом полномасштабной войны был корреспондентом на местном телеканале «ТВ7». А затем месяц жил в осажденном Мариуполе, который нещадно бомбили россияне.
В эти дни беспрерывных обстрелов и бомбежек Вячеслав работал в волонтерском центре, а параллельно снимал на камеру все, что происходило в его родном городе – разрушенные жилые дома, школы, драмтеатр, могилы посреди дворов, тела убитых гражданских на детских площадках…
Свои бесценные документальные кадры он не только сохранил, но и сумел вывезти с оккупированной территории – чтобы весь мир узнал о военных преступлениях российских военных.
Сейчас Вячеслав Твердохлеб живет в Запорожье, продолжает заниматься волонтерством и вновь работает на возрожденном канале «ТВ7» – выезжает в горячие точки, «серые зоны» и на деоккупированные территории.
Он рассказал свою «историю войны» и удивительного выхода из оккупированного Мариуполя с информационной бомбой в руках.
Из паникеров – в спасители
По словам Вячеслава, до того, как прийти на «ТВ7. Мариуполь», он успел поездить по миру – работал в США, Бельгии, Германии, Польше и других странах Европы. За этот период выучил английский и итальянский языки. Когда вернулся в Украину, продолжал слушать новости на европейских медиаплатформах, чтобы не забыть полученную языковую практику.
– С начала февраля прошлого года, – рассказывает журналист. – На всех европейских информационных каналах уверенно утверждали, что уже 16 февраля россия начнет полномасштабное вторжение на территорию Украины. С одной стороны, в это не хотелось верить. Но другой, наш город с 2014 года находился рядом с линией разграничения. Мы часто слышали звуки взрывов. Да и в городе бывала стрельба. В январе 2015-го, например, обстреляли Левобережную часть. (Тогда из реактивных систем залпового огня обстреляли блокпосты ВСУ и жилой микрорайон «Восточный»; погиб 31 человек, ранения получили 117, большинство жертв – мирные жители, в том числе женщины и дети, – авт.). Я знал, что если будет вторжение, то город очень скоро останется без воды, света, тепла и связи. И решил на всякий случай подготовиться.
Вячеслав принес домой побольше баклажек с питьевой водой, а на лестничной площадке своей многоэтажки сложил дрова. Соседи отреагировали своеобразно – написали коллективную жалобу в полицию – мол, примите меры, а тот у нас тут паникер завелся! Было это ровно за неделю до начала полномасштабной войны.
К слову, позже те же соседи не раз благодарили Вячеслава за эти «запасы». Они помогли им выжить…
Сам Вячеслав после 24 февраля в свою квартиру лишь изредка наведывался. Работал в волонтерском центре «Халабуда» (телеканал «ТВ-7» закрылся в первые же дни войны). Там же и жил вместе с другими волонтерами.
Без связи, света и воды
Надо сказать, что волонтерский центр «Халабуда» открылся в Мариуполе еще в 2016 году. Тогда в город прибывало много переселенцев из оккупированных территорий Донецкой и Луганской областей. В «Халабуде» им оказывали гуманитарную и психологическую поддержку. Также на базе центра организовали фотоклуб, курсы живописи, образовательные проекты по изучению IT, иностранных языков и др.
После полномасштабного вторжения «халабудяне» стали раздавать местным продукты, лекарства, воду. Старались развозить по убежищам и подвалам, где люди прятались от обстрелов. Закупали товары за счет пожертвований, которые получали из разных городов Украины. Помогали и сами мариупольцы, малый бизнес.
Когда в городе практически пропала связь, «Халабуда» стала еще и своеобразным информационным центром. Волонтеры ходили в точки, где еще ловил мобильный интернет, и так узнавали последние новости, которые печатали и вывешивали на дверях центра.
Одна из таких точек, по словам Вячеслава, была возле многоэтажки, где базировался офис «Киевстар». Люди приходили, чтобы сказать близким всего пару слов: «я жив» или «я жива». И выключали телефон, чтобы не разряжался. Никаких подробностей или расспросов.
Пока была возможность, волонтеры также координировали свои действия с городской властью. Вернее, с теми, кто от нее остался – первый зам городского головы, представители полиции и ДСНС.
– Я присутствовал на совещаниях, – говорит Вячеслав. – Больше других запомнился начальник областной полиции Артем Кисько. Он показал себя как абсолютно бесстрашный человек, в любой ситуации сохранял спокойствие. Даже на этих планерках садился у самого окна – это при постоянных обстрелах! В те дни полиция у нас вообще выполняла и боевые задачи, и гуманитарные.
Как рассказывал позже в эфире телемарафона сам Кисько (напомню, что в августе прошлого года он был назначен руководителем полиции Запорожской области), полицейские в Мариуполе, несмотря на беспрерывные обстрелы, насколько могли, патрулировали улицы, собирали раненных, спасали людей с оторванными конечностями, отвозили их в больницы, которые еще работали; набирали воду и разводили по бомбоубежищам, привозили продукты и теплые вещи…
Убитых горожан стягивали на детские площадки…
Но ситуация очень быстро ухудшалась. Обстрелы с каждым днем усиливались – били из минометов, танков, сбрасывали авиабомбы с самолетов. Дома горели, а тушить пожары было некому. Уже к 10 марта на весь город оставалось всего две пожарные машины. Не было связи, света, воды. Не хватало еды. И повсюду – убитые гражданские.
– Пока было холодно, убитых к концу дня стягивали и складывали на открытые пространства, например на детские площадки, – говорит Вячеслав Твердохлеб. – Утром приходили люди и пытались найти среди трупов своих родственников. Хоронили многих прямо во дворах жилых домов, иногда по несколько человек в одной могиле или траншее. Но не всегда могли сразу похоронить, особенно когда земля была еще мерзлой. Тогда просто оставляли записку с именем. Я видел завернутое тело убитого человека на санках, где была записка: «труп, адрес…».
До войны в Мариуполе проживало около 450 тысяч человек. И всего за месяц-полтора активных боевых действий, по мнению Вячеслава, в городе было убито около 100 тысяч гражданских. Но это очень приблизительная цифра. Точную пока невозможно назвать. Есть лишь косвенные данные и отдельные факты. В частности, мариупольский горсовет совместно с операторами мобильной связи проверили по биллингу, кто выходит на связь, а кто нет. Ориентировочно на связь не вышли 120 тысяч абонентов-мариупольцев.
֪
– На одном из совещаний, когда они еще проводились в мариупольском горсовете, – отмечает журналист, – было сказано, что только за сутки и лишь в больнице скорой помощи было 62 погибших. И в тот же день на кладбище похоронили 162 убитых мариупольца. Я также знаю, что в одной из многоэтажек после прямого попадания из 210 жителей выжили 11. А сколько погибло под руинами драмтеатра, сколько было похоронено прямо возле жилых домов! Этого никто не подсчитывал.
Сейчас, по самым оптимистическим данным, в Мариуполе проживает около 200 тысяч человек, включая 30-40 тысяч «восстановителей-строителей», которых, как рабскую силу, россияне завезли из отдаленных уголков «эрэфии».
«Я был в драмтеатре после взрыва, но людей не нашел …»
Сам город уже в средине марта превратился в руины. По словам Вячеслава, были полностью разрушены, а позже снесены оккупантами 370 жилых многоэтажек. Это не считая тех, где «сложились» один или два подъезда, но часть дома устояла. Или тех многоквартирных домов, где взрывами уничтожены только верхние этажи. Например, благодаря оккупантам, бывшая девятиэтажка «превратилась» в шестиэтажку. И там продолжают жить люди.
Также очень пострадал и частный жилой сектор: из 40 тысяч частных домов две третьих полностью разрушены.
Была уничтожена и большая часть инфраструктурных объектов – школы, больницы, детские сады, роддом, драмтеатр, где прятались от обстрелов от 600 до 1300 мариупольцев (сейчас уже не узнаешь, сколько точно), в том числе мамы с маленькими детьми.
– Спустя два часа после попадания авиабомбы в драмтеатр, я был там, – говорит Вячеслав. – Заходил внутрь. Видел много вещей, особенно детских. Но людей не нашел. А в подвал доступ был завален.
19 марта 2022 года на территорию волонтерского центра «Халабуда» зашли российские военные и под дулами автоматов повели волонтеров на допросы. Оккупанты проверяли мобильные телефоны, татуировки на теле, вещи, но более всего были зациклены на поиске «азовцев». Вернуться в центр волонтерам уже не позволили. После этого многие из них приняли решение выходить из Мариуполя.
Путь к свободе: 17 блокпостов и флешка в конфете
Большинство мариупольцев, которые хотели покинуть свой город и выйти на подконтрольную Украине территорию в Запорожской области, выезжали через Мангуш. Но Вячеслав решил выходить другим путем:
– В Мангуше уже была комендатура и обязательная фильтрация. Особенно свирепствовали коллаборанты, которые всячески хотели выслужиться перед оккупационной властью. Поэтому я и еще несколько моих коллег-волонтеров пошли в северном направлении, через село Никольское, Боевое – на Вольнянск..
Шли осторожно, петляли, большую часть пути передвигались пешком (пока еще работал мобильный, то, согласно шагомеру, прошли 82 километра). Но иногда удавалось подъехать на попутках. Однажды подвезли какие-то «лесорубы», узнав, что люди идут из Мариуполя. Потом подвез на своем авто без номеров (в этой зоне большинство так ездит еще с 2014 года) какой-то мужик, который и до полномасштабного вторжения постоянно мотался к фермеру за молоком в так называемую «ДНР» и обратно. Затем беженцев подхватил волонтерский грузовой бусик. Одним словом, почти все, кто попадался на пути, не отказывали в помощи.
Благодаря такой помощи, Вячеслав также раздобыл дополнительную SD-карту для мобильного телефона и слил на нее фото и видео, которые снял после 24 февраля в Мариуполе. А саму карту спрятал в конфету. Вот так вместе со сладостями ценную информацию удалось пронести через все российские блокпосты. А было их 17-ть.
По наблюдениям Вячеслава, российские блокпосты организованы по одному принципу: на въезде в село, в центре и на выезде. Причем не важно, это село из 200-300 дворов или всего из 20-ти. Попадались очень своеобразные блокпосты.
На одном из них, например, дежурили «русские вояки», видимо, из отдаленной бурятской деревни, которые сами не говорили и не читали ни на русском ни тем более на украинском. Украинский паспорт для них был, как китайская грамота. Поэтому особо не придирались. В другом месте караульный был почти слепой – не помогали даже толстенные линзы (кого там на фронт мобилизуют!). Еще на одном блокпосту россияне откуда-то достали из местного склада музейный флаг красного цвета с надписью «Победитель социалистического соревнования» и вывесили его. Полный неадекват!
Тем не менее, на всех блокпостах заставляли снимать верхнюю одежду, чтобы проверить наличие татуировок, и осматривали телефоны:
– Помню, что 25 марта, когда наш бусик остановился возле очередного блокпоста, я снял верхнюю одежду и вышел для проверки. А передо мной – наш украинский военный! Такой крепкий, подтянутый, улыбчивый. «Слава Украине! – Героям слава!» Оказалось, что мы уже под Вольнянском. А вскоре и до Запорожья доехали. В общей сложности до своих добирались четыре дня – с 22 по 25 марта.
Весь отснятый в Мариуполе материал Вячеслав Твердохлеб передал в киевский Музей истории войны. И эти фото обошли весь мир. Были организованы выставки в Турции, Швеции, Италии, Германии, Польше и многих других странах.
Мариуполь – это Украина
Будучи уже в Запорожье, Вячеслав вновь вернулся на ТВ7 (компания возобновила работу, и помимо Запорожья, имеет также корпункты во Львове, Киеве и Днепре). Он выезжал в «серые зоны», в деоккупированный, а потом и в затопленный Херсон, сопровождал эвакуационные миссии… И продолжает, по мере возможностей, отслеживать все, что происходит в его родном Мариуполе.
– К сожалению, далеко не все желающие смогли эвакуироваться из Мариуполя на подконтрольную Украине территорию, – говорит журналист. – Именно оккупанты принимали решения, сколько людей выпустить. И не позволяли вывозить ни на одного человека больше. Поэтому часто эвакуационные автобусы шли полупустыми. Были случаи, когда они формировали группу для эвакуации только из обитателей городского центра для бездомных, опустившихся бродяг, заключенных в СИЗО и т.п. У них вообще документов никаких не было – максимум справка об освобождении…
Вячеслав убежден, что вопреки распространенному мнению, в Мариуполе и сейчас, после всех фильтраций и убийств, осталось очень много людей, которые поддерживают Украину и ждут скорейшей деоккупации.
Более того, часть мариупольцев, которые до войны имели пророссийские настроения, после того, что сотворили русские с их городом и близкими, изменили свои взгляды. И молодежь сегодня тоже не на стороне «русского мира». Взять хотя бы случай, когда подростки в Мариуполе в общественном транспорте поставили на место оккупанта. Они заявили ему: «Мы вас просили сюда приходить? Нет! Из-за вас война началась! Сколько людей, детей погибло!».
К слову, те мариупольцы, которые все же смогли эвакуироваться, создают по всей Украине волонтерские хабы для поддержки земляков. Есть такой и в Запорожье. Называется «Я – Мариуполь».
Недавно Вячеслав Твердохлеб на волонтерских началах вместе с представителями этого центра отвез десять тонн гуманитарной помощи для жителей затопленного Херсона.
Волонтер говорит, что в центре первоначально собирали помощь для поддержки своих переселенцев-мариупольцев. Но не могли не откликнуться на беду херсонцев, и отдали гуманитарный груз пострадавшим от подтопления в результате подрыва россиянами Каховской ГЭС.
Светлана Шкарупа,
фото автора, из архива Вячеслава Твердохлеба и открытых источников
