Кому доводилось проезжать по «железке» – по железной дороге, то есть, из Полог в Запорожье, знает, что первая станция в степи называется… «Челюскин». А находится она в селе [в котором, между прочим, имеется имеется собственная Художественная студия] с совсем уж необычным названием для сельской глубинки: Инженерное.
По легенде, которую мне рассказали в сельсовете, Инженерное образовалось из трех хуторов в 1923 году. Первый хутор – Конские Воды, он начинался сразу за Пологами. Далее располагался хутор Богодаровский, названный так… в честь начальника станции Челюскин. Ну и, наконец, третий хутор – Инженерный. Возник он в той части современного села, где группа рабочих под руководством инженера строила железнодорожный мост. Само слово «инженер» для тогдашнего населения хутора было настолько диковинным, что и хутор свой – для солидности, они стали называть Инженерным.
В 1956 году хутора слились в село Инженерное, герб которого сохранил давнюю легенду о железнодорожном мосте: он помещен в верхнюю часть герба. Имеется на гербе также игривый конь и река: как напоминание о том, что Инженерное начинало создавать свою историю с хутора Конские воды. История сохранила фамилии первых поселенцев Конских вод. Это Галюк, Мудрик, Безштанько, Полько, Гусятник, Пастернак, Павловский, Бублик, Лысенко. На фамилии Пастернак я, естественно, споткнулся: к семье, подумал, лауреата Нобелевской премии по литературе поэта и прозаика Бориса Пастернака конско-водские Пастренаки имеют отношение? Таки да: прямое.
Об этом я узнал из интереснейшего, во многом касающегося наших мест, исследования «Сивашская одиссея»: «На территории хутора Конские воды стоял дом агента по продаже зерна. Агентом был В. Пастернак, обедневший дворянин, сумевший сберечь свою усадьбу в период коллективизации и работавший районным уполномоченным по заготовке зерна. Был он родным дядей нобелевского лауреата, поэта и прозаика Бориса Пастернака, который в 1933 году приезжал в Конские воды, чтобы спастись от голода. Будущий лауреат предлагал создать в местном клубе музыкальный кружок, сам отлично играл на гитаре. Но инициатива его не нашла поддержки, и он уехал. Его дядю в период оккупации немцы назначили старостой. Он лояльно относился к соотечественникам, упреждал вывоз молодежи в Германию. Люди Инженерного претензий к нему не имели. После отбытия наказания за сотрудничество с немцами, вернулся в село, где и был похоронен».
Ну а сам нобелевский лауреат оставил какие-то воспоминания о поездке в голодную сельскую глубинку?
Да, оставил: «В начале 30-х годов, – рассказывал он, – было такое движение среди писателей – стали ездить по колхозам собирать материалы о новой деревне. Я тоже отправился в такую поездку с мыслью написать книгу. Но то, что я там увидел, нельзя выразить никакими словами. Это было такое нечеловеческое, невообразимое горе, такое страшное бедствие, что оно не укладывалось в границы сознания. После этого я год не писал».
*
А почему все таки Челюскин? Никто не смог объяснить. Челюскин и Челюскин, отмахивался от моих расспросов местный люд. Далеко очень потому что.
Ну, далеко, так далеко. Так и считаю я с той поры: далеко – это там, где станция Челюскин)
Владимир ШАК
На подъезде к Челюскину
Герб Инженерного с железнодорожным мостом и конем
