В кино она играла с самыми выдающимися актерами, включая Бориса Щукина и Веру Марецкую, а в театре к концу 80-х годов минувшего столетия оставалась единственной ученицей легендарного режиссера Евгения Вахтангова
Из Вахтанговской школы
10 августа 2019 года исполнилось 120 лет со дня рождения одной из самых ярких актрис [а, на мой взгляд, самой яркой] советского кинематографа 20-х – 30-х годов Марии Синельниковой – младшей сестры выдающегося ученого-анатома Рафаила Синельникова [к правителю Екатеринославского наместничества генералу Ивану Синельникову, фамилию которого носит одна из узловых железнодорожных станций неподалеку от Запорожья, они отношения не имели].
Оба они родились в Бердянске, правда, вскоре – еще в детстве, после смерти матери, уехали с отцом в Харьков. Рафаил выучился на медика; как ученый-анатом, принимал участие в бальзамировании тела Ленина, а после войны с немцами возглавлял комиссию по ребальзамированию тела хирурга Николая Пирогова. Мария там же, в Харькове, училась на историко-филологическом факультете Высших женских курсов и занималась в студии при театре известного украинского режиссера Николая Синельникова, а затем играла в этом же театре [были ли они родственниками, сказать не могу, но совпадение фамилий мне кажется не случайным, даже если оно было таки случайным)].
А далее я процитирую информацию, которую отыскал на официальном сайте Государственного академического театра им. Евгения Вахтангова, добавив в нее факты из других источников:
«В 1920 году Мария Синельникова работала в агитпоезде им. Сталина на Юго-Западном фронте Красной Армии. Познакомившись в том же году с Евгением Вахтанговым – во время его гастролей в Харькове, по его приглашению уехала в Москву и поступила в 3-ю студию МХАТ, которая в 1926 году превратилась в театр им. Евгения Вахтангова. Мария Давыдовна служила в нем с 1920-го по 1993 год [всю свою творческую жизнь, то есть, – прим. авт.] В прижизненной постановке Евгения Вахтангова «Принцесса Турандот» играла Адельму [в очередь с Анной Орочко].
С 1928 года вела педагогическую работу в Театральном училище им. Бориса Щукина, была доцентом кафедры мастерства актера [а ее брат стал профессором медицины, – прим. авт.]
Между прочим, именно театр им. Вахтангова стал первым советским театром, который – в 1928 году, выехал на гастроли за границу: его труппа была приглашена на театральный фестиваль в Париже. В поездке участвовало легендарное первое поколение вахтанговцев, включая Бориса Щукина Марию Синельникову.
Для творчества Марии Синельниковой – одной из ярких представительниц Вахтанговской актерской школы, характерны острая мысль, четкая форма, строгий, точный отбор выразительных средств.
Беспощадной ироничностью, сочностью красок было отмечено исполнение роли мадам Ксидиас [«Интервенция» Славина, 1933]. Мягкая мудрость, сердечная теплота, доброта отличали ее Бэлу [«Глубокие корни» Гоу и Де Юссо, 1947], Розалии [«Филумена Мартурано» Де Филиппе, 1956] и др.
Заслуженная артистка РФ, Мария Синельникова ушла из жизни 11 марта 1993 года».
До 94-летия, добавляю от себя, яркая артистка из Бердянска не дожила пять месяцев. В последний раз на сцену она вышла в 1979 году – играла в драме «Тринадцатый председатель» и в сказке «Кот в сапогах». В том же 1979-м, кстати, сказка была экранизирована [она есть на канале Yutube]. Таким образом, она стала как бы завершающей в театрально-киношной карьере Марии Давыдовны, которая, тем не менее, по-прежнему оставалась артисткой театра Вахтангова… и была ей 73 года.
Невероятное достижение.
Нелишне, думаю, будет также процитировать Федора Руззакова – отрывок из его книги «Девять женщин Андрея Миронова», напрямую связанный с нашей героиней:
«Присущие Миронову обаяние и юмор сослужили ему хорошую службу – его приняли в «Щуку» [курс Иосифа Рапопорта, Анатолия Борисова]. Как раз в те же дни с гастролей по Дальнему Востоку вернулись родители Миронова, и Мария Владимировна встретила на улице актрису Театра имени Вахтангова Марию Синельникову, которая входила в экзаменационную комиссию «Щуки». И та буквально сразила Миронову неожиданным признанием: «Ты знаешь, Маша, мы приняли парня с твоей фамилией. Очень смешной мальчишка!» – «Да это же мой сын!» – воскликнула Миронова, чем привела подругу в еще больший восторг».
Получается, что артистка провинциального города у теплого Азовского моря выдала Андрею Миронову, образно говоря, путевку в профессию.
И не ошиблась в нем!
*
Из ролей в театре Марии Синельниковой:
Ответственная дама [«Зойкина квартира», 1928]
Химера [«На крови», 1928]
Мадам Ксидиас [«Интервенция», 1933]
Сонька [«Аристократы», 1935]
Тетушка Мали [«Флорисдорф», 1936]
Фреда [«Опасный поворот», 1940]
Баронесса Штраль [«Маскарад», 1941]
Настя, [«Олеко Дундич», 1942]
Клитемнестра [«Электра», 1946]
Вера Никандровна [«Первые радости», 1950, и «Кирилл Извеков», 1951]
Розалия [«Филумена Мартурано», 1956]
Пани Дынгальская [«Дамы и гусары», 1960]
Настасья Ивановна [«Живой труп», 1962]
Мешочница [«Конармия», 1966]
Жена крестьянина [«Кот в сапогах», 1974]
Саубан-апа [«Тринадцатый председатель», 1979]
Снимается кино
Что любопытно: являюсь, по сути, нашей современницей, Мария Синельникова начала сниматься… еще в немом кино [картина «Его превосходительство», снятая на Белгоскино в 1927 году]. При этом, обладая яркой, притягивающей взгляд внешностью, она и играла ярко и динамично. Киношники той поры не жалели для Марии Давыдовны крупные планы, стараясь уловить каждое изменение настроения ее героинь.
В 1936 году в фильме «Поколение победителей» киносудьба свела нашу героиню с Борисом Щукиным и Верой Марецкой [Борис Щукин – это тот самый, в честь кого Щукинское театральное училище названо, легендарная «Щука»]. А годом ранее – в «Последнем таборе», она играла вместе с Николаем Мордвиновым и Михаилом Яншиным. Что ни фамилия – то эпоха.
В более близкие к нам времена ее партнерами на киноплощадке были Василий Лановой, Владимир Этуш и Вячеслав Шалевич [Соучастие в убийстве», 1964], Всеволод Санаев и Александр Калягин [«Черный принц», 1973].
Я понимаю, что старые фильмы с участием Марии Синельниковой и ее легендарных коллег сегодня никто смотреть не будет. Это идеология чистой воды. В «Последнем таборе», например [в нем Мария Давыдовна сыграла очень выразительную роль цыганки Розы], действие действительно разворачивается в цыганском таборе, который в конце концов… записывается в колхоз. Более абсурдный сюжет придумать вряд ли возможно.
Но эти фильмы – история кинематографа.
Очень небольшая, но очень эмоциональная роль досталась Марии Давыдовне в советском детективе «Черный принц», снятом в 1973 году режиссером Анатолием Бобровским. Это был второй фильм трилогии о милиции с участием полковника Зорина – с Всеволодом Санаевым в главной роли [полковник, как мне показалось, сочетает в себе черты характера как участкового Анискина, так и комиссара Мэгрэ)]. Лично мне фильм запомнился не сюжетом, а… песней Владимира Высоцкого «Неужели мы заперты в замкнутый круг?» в исполнении… Валентины Толкуновой. И фразой, брошенной о полковнике Зорине героем Александра Калягина своей матери [ее роль в фильме как раз и исполняет Мария Синельникова]: «Он сидит так высоко, что из его кабинета виден Магадан!»
*
Фильмография Марии Синельниковой:
«Его превосходительство», 1927
«Сквозь слезы», 1928
«Последний табор», 1935
«Поколение победителей», 1936
«Соучастие в убийстве» (фильм-спектакль), 1964
«Черный принц», 1973
«Конармия» (фильм-спектакль), 1975
«Кот в сапогах» (фильм-спектакль), 1979
Мария Синельникова рассказывает
Так называется одна из глав книги Анны Масс «Писательские дачи. Рисунки по памяти», полностью посвященная артистке из Бердянска, вполне, как мне видится, достойной того, чтобы в ее честь был назван какой-нибудь кинофестиваль на Запорожье [в идеале – в Бердянске]. В главе Мария Давыдовна рассказывает о своей молодости, о Вахтангове и о поэте Павле Антокольском, которого называет братом. Привожу главу почти без купюр:
«К концу восьмидесятых, когда в доме в Большом Левшинском почти уже не осталось никого из первого поколения вахтанговцев, последняя из его учениц, народная артистка РСФСР Мария Давыдовна Синельникова, звонила мне время от времени:
– Зайди ко мне! Я сегодня рылась в бумагах… Я нашла одну фотографию… Тебе будет интересно. Зайди! Я совсем одна!
Ей тогда было уже далеко за восемьдесят, но к ней до конца ее жизни – а умерла она в возрасте девяноста четырех лет, в девяносто третьем году – не подходило слово «старуха», а уж тем более «старушка». Яркие черные глаза, прямая осанка. Все еще играла в спектаклях, этим держалась. А чем еще? Единственная дочь Катя умерла, внук жил отдельно.
…Бюро и секретеры, инкрустированные бронзой, кресла с изогнутыми в виде гусиных шей подлокотниками – мебель куплена в конце двадцатых годов по дешевке: бывшим владельцам негде было держать ее на «уплотненной» жилплощади, и они продавали ее за гроши. В нашем доме у многих – и у нас, и у Антокольских в том числе – квартиры обставлены подобной мебелью.
Но как печален дом со всей этой роскошью, если из него ушли молодые и осталась только она, эта величественная старая дама, хранящая драгоценные воспоминания, которые ей хочется передать хоть кому-нибудь!
Фотографии на стене – актриса в разных ролях в разные годы. Катины фотографии – на полках, на столике.
Старая, выцветшая, в тонкой металлической рамке – фотография Володи Антокольского.
– Садись. Вот, попробуй кулич. А яйца – это мне в театре подарили, правда, какой нежный цвет? Я люблю пасху, красивый праздник, правда?
… Она рассматривает через большую лупу фотографии, которые достает из рассохшейся, темного дерева шкатулки.
– А я тут сижу и… погружаюсь. Вот, посмотри, это я в роли Марион Делорм… А это я – в фильме «Поколение победителей» с Борисом Щукиным… А вот это… Вот она! Я как раз ее и хотела тебе показать. Такой ни у кого нет. Узнаешь? Павлик Антокольский, двадцатый год. Год моего поступления в студию Вахтангова. Я из Харькова тогда приехала. У нас там была своя театральная студия. И Вахтангова я в первый раз увидела в Харькове. Художественный театр приехал на гастроли, привез «Сверчок на печи». Евгений Багратионович изумительно играл Текльтона… На следующий день после спектакля я и еще два студийца пришли к Вахтангову в гостиницу и попросили, чтобы он провел у нас несколько занятий. И он согласился. А потом, когда театр уезжал, он мне сказал: приезжайте в Москву, к нам.
И вот я приехала держать экзамен. Волнуюсь – страшно. Все как сквозь туман. И только одни глаза – черные, необыкновенные, горящие – были мне как спасительный маяк. Глаза Павлика Антокольского. Он сидел рядом с Евгением Багратионовичем. Я читала Ахматову – «Сжала руки под темной вуалью…», Северянина – «Я так тебя люблю…». Потом меня окружили Завадский, Захава, еще какие-то молодые люди, я была так счастлива…
А потом – занятия с Вахтанговым… Это было что-то колдовское, мы благоговели перед Евгением Багратионовичем. Это был чистейший, кристальный человек. Как он бережно растил индивидуальность каждого студийца – и актерскую и человеческую…
А Павлик… Он врывался в аскетическую атмосферу нашей студии, как… фейерверк! Фонтан фантазии бил и бил, как будто это не человек, а божество, которому дан такой дар волшебный. Я его первое время стеснялась, ну, во-первых, он был старше на несколько лет, а потом, он был уже в руководстве студии, Вахтангов относился к нему как к равному, советовался с ним.
А вот с Зоей Бажановой мы сразу подружились. Она была прелестная, тоненькая, светлая, как статуэтка, изящная. Уже все знали, что они влюблены друг в друга. Это была зима 21-го года. Голод, холод, одевались кто во что, но ведь не этим жили! Нас это не волновало, кто во что одет, а нас волновало, как придумать этюд, чтобы он понравился Евгению Багратионовичу.
…Подожди, я тебе сейчас что-то покажу. Вот. Это – первая книжка стихов Павлика Антокольского. Все, что у него выходило, он мне дарил. Он мне всю жизнь как брат. Добрый, заботливый брат. Он ведь, несмотря на его вечные устремления поэтические куда-то от мира сего, был добрейшим человеком. И Зоя. Мы во время войны почти одним хозяйством жили. То Варя прибежит одолжить что-нибудь из еды – вечно не хватало еды, то меня зовут к себе обедать. То у них испортились батареи – они ко мне переселяются. Павлик в Катюшиной комнате работал.
Вдруг осенью 42-го прибежал, взволнованный:
– Маша, Вова приехал!
Володя тогда с учений приехал из Алма-Аты и на следующий день уезжал на фронт. А у меня на балконе еще осталось несколько цветочков. Я их сорвала и поставила в рюмочку перед Вовиным прибором. Павлик потом вспоминал эти цветы, когда Вова погиб…
…А это – одна из самых дорогих моих реликвий, осторожно, не порви, это мне Павлик написал ко дню моего рождения, 10 августа 59-го года.
Она разворачивает ветхий, сложенный вчетверо, листок бумаги и читает — как рассказывает, без пафоса, едва слышно, и только спазм временами сжимает ее горло:
О, как я помню, как я помню
Тот юношеский день –
Передо мной
На сцене темной
Твоя возникла тень.
Стройна, смугла, с горячим взглядом,
В лохмотьях огневых,
Она возникла где-то рядом,
Как возникает вихрь.
Рисунок роли, смутный образ,
Вошедший в жизнь и быт,
Он был затвержен, был разобран,
И сыгран, и забыт.
Потом пошли другие роли,
Удачи и дела.
Тебя года не побороли,
Ты умницей была!
Ты той же умницей осталась,
Я вижу по всему.
А что такое значит старость,
И сам я не пойму!
И я тебе слагаю, Маша,
Хвалу не в юбилей.
Ты краше молодости, краше
Всех сыгранных ролей!
Тут вся наша молодость, в этом стихотворении. Сколько было горения, сколько счастливых минут, боже мой!»
Хорошие слова: «Ты краше молодости…» Искренние, душевные.
Владимир ШАК
Фото из открытых Интернет-источников
Мария Синельникова, артистка из Бердянска
Вахтанговские артисты первого призыва [Мария Синельникова во втором ряду справа]
Фильм «Его превосходительство», 1927
Фильм “Последний табор”, 1935
Фильм “Поколение победителей”, 1936 [с Верой Марецкой]
Спектакль “Маскарад”, 1941
Фильм “Черный принц”, 1973 [с Всеволодом Санаевым и Александром Калягиным]
Фильм-спектакль “Кот в сапогах”, 1979
***
Еще фото:
